Революция без насилия
Шрифт:
Делами, связанными с «восстанием», я занимался не более шести недель. Но этот небольшой период времени оказался очень важным в моей жизни. Я в большей степени, чем когда-либо ранее, начал осознавать значение обетов. Я понял, что обет не только не закрывает доступ к действительной свободе, но, напротив, открывает его. До этого времени мне не удавалось достигнуть успеха из-за отсутствия силы воли, неверия в себя и в милосердие бога. Поэтому мой разум носился по бурному морю сомнений. Я понял, что, отказываясь принять обет, человек вводит себя в искушение. Обет как бы служит ему средством перехода от распущенности к действительно моногамному супружеству. «Я верю в усилие; я не хочу себя связывать обетами» – это умонастроение слабости, и в нем проявляется скрытое желание того, от чего надо отказаться. В чем же трудность принятия окончательного решения? Давая обет убежать от змеи, которая, я знаю, укусит меня, я просто не делаю попытки убежать от нее. Я знаю, что только лишь попытка может
Следовательно, обет отречения – естественный и неизбежный результат исчезновения желания.
В 1906 году после всестороннего обсуждения и обдумывания я дал обет. До этого я не делился своими мыслями с женой и посоветовался с ней только тогда, когда уже давал обет. Она не возражала. Однако мне было очень трудно принять окончательное решение. Не хватало сил. Сумею ли подчинить свои чувства? Отказ мужа от половых сношений с женой казался тогда странным. Но я решился предпринять этот шаг, веря в укрепляющую силу бога.
Оглядываясь назад на те двадцать лет, которые прошли с того времени, как я дал обет, я испытываю удовольствие и изумление. Начиная с 1901 года, мне удавалось с большим или меньшим успехом проводить в жизнь воздержание. Но чувства свободы и радости, появившегося после того, как я дал обет, я никогда не испытывал до 1906 года. До этого я постоянно опасался победы соблазна. Теперь обет стал верной защитой от него. Огромные возможности брахмачарии с каждым днем становились для меня все очевиднее. Я дал обет во время пребывания в Фениксе. Освободившись от работы в санитарном отряде, я отправился в Феникс, откуда должен был вернуться в Иоганнесбург. После возвращения в Иоганнесбург приблизительно за месяц были заложены основы сатьяграхи. Обет брахмачария подготовлял меня к этому помимо моего сознания. Сатьяграха была принята не в результате заранее обдуманного плана. Она родилась внезапно, помимо моей воли. Однако я ясно видел, что все предшествующие мои шаги неизбежно вели к этому. Я сократил свои расходы по дому в Иоганнесбурге и отправился в Феникс, так сказать, для того, чтобы дать там обет брахмачарии.
Своим пониманием, что точное соблюдение брахмачарии ведет к достижению состояния брахман, я не был обязан изучению шастр. Я пришел к этому постепенно, путем жизненного опыта. Тексты шастр, касающиеся этого вопроса, я прочел гораздо позднее. Дав обет, я с каждым днем все больше убеждался в том, что брахмачария включает защиту тела, ума и души. Ибо брахмачария не была теперь для меня процессом трудного покаяния, а доставляла утешение и радость. Каждый день я обнаруживал в ней новую красоту.
Не подумайте, однако, что соблюдение обета, хотя оно и приносило все больше радости, давалось мне легко. Даже теперь, когда мне уже 56 лет, я чувствую, как это трудно. Все более убеждаюсь, что соблюдение обета напоминает хождение по острию ножа, и ежеминутно чувствую, как необходимо быть вечно бдительным.
Контроль над своими вкусовыми ощущениями – главное условие при соблюдении обета брахмачарии. Я убедился в том, что полный контроль над вкусом чрезвычайно облегчает соблюдение обета, и стал проводить свои диетические опыты не только как вегетарианец, но и как брахмачари. В результате этих опытов я пришел к выводу, что пища брахмачари должна быть не обильной, простой, без пряностей и по возможности не вареной.
Шестилетний опыт показал мне, что идеальная пища для брахмачари – свежие фрукты и орехи. При такой пище я был совершенно свободен от страстей. Следование брахмачарии не требовало никаких усилий с моей стороны в Южной Африке, когда я питался одними фруктами и орехами. Но уже с тех пор, как я начал пить молоко, мне стало значительно труднее соблюдать обет. О том, как случилось, что я вновь стал употреблять в пищу молоко, расскажу позже. Здесь же замечу, что нисколько не сомневаюсь в том, что молоко затрудняет соблюдение брахмачарии. Однако не следует делать вывод, что все брахмачари должны отказаться от молока. Влияние различного рода пищи на соблюдение брахмачарии можно определить лишь после длительных опытов. Мне предстоит еще найти замену для молока, приготовленную из фруктов, которая в такой же степени содействовала бы развитию мускулатуры и легко усваивалась организмом. Врачи, вайдьи и хакимы не смогли дать мне дельный совет на этот счет. Поэтому, хотя мне известно, что молоко отчасти и возбуждающее средство,
Чтобы облегчить соблюдение брахмачари, необходимо не только выбирать пищу и ограничивать себя в еде, но и поститься. Наши страсти столь всесильны, что ими можно управлять лишь при условии, если заключить их в строгие рамки как извне, так и изнутри. Всем известно, что страсти бессильны, если вовсе не принимать пищи, и, таким образом, пост в целях подчинения страстей, без сомнения, очень полезен. Правда, есть люди, которым и пост не помогает, ибо они считают, что можно стать невосприимчивыми к соблазнам, чисто механически соблюдая пост. Они лишают организм необходимой пищи, но в то же время услаждают свой ум всякого рода лакомствами, думая все время о том, что они будут есть и пить по окончании поста. Такого рода пост не поможет им подавлять ни чревоугодие, ни вожделение. Пост полезен лишь тогда, когда ум поддерживает испытывающее голод тело, другими словами, когда он вызывает отвращение к предметам, в которых отказано телу. Ум находится у истоков всякой чувственности. Поэтому полезность поста ограниченна, так как человек, соблюдающий пост, может быть тем не менее обуреваем страстями. Однако можно с уверенностью утверждать, что подавление полового влечения, как правило, невозможно без поста, который для соблюдения брахмачарии необходим. Многие, стремившиеся соблюдать брахмачарию, терпели неудачу лишь потому, что поступали в отношении своих остальных чувств как люди, не являющиеся брахмачари. Их попытка поэтому подобна попытке испытать бодрящий зимний холод в изнуряющие летние месяцы. Весьма важно осознать различие между жизнью брахмачари и жизнью не брахмачари. Сходство между ними только кажущееся. Между тем различие должно быть ясно, как дневной свет. И тот и другой пользуются зрением, но брахмачари пользуется им, чтобы видеть славу божью, а другой – чтобы видеть окружающую его суетность. И тот и другой пользуются своими ушами, но в то время, как один не слышит ничего, кроме хвалы господу, другой внимает только непристойностям. Оба часто бодрствуют до глубокой ночи, но тогда как один посвящает эти часы молитве, другой растрачивает их на пустые сумасбродные развлечения. Оба питают свой желудок, но первый для того, чтобы поддержать в хорошем состоянии вместилище бога, второй же объедается и превращает священный сосуд в зловонную клоаку. Таким образом, оба живут как бы на противоположных полюсах, и расстояние, разделяющее их, с течением времени не сокращается, а увеличивается.
Брахмачария означает сдержанность чувств в мыслях, словах и поступках. С каждым днем я все более убеждался в необходимости ограничений упомянутого выше характера. Нет предела возможностям отречения, как нет предела и возможностям брахмачарии. Брахмачарии нельзя достигнуть лишь частичными усилиями. Для многих брахмачария остается идеалом. Человек, стремящийся к брахмачарии, всегда будет сознавать свои недостатки, выискивать страсти, таящиеся в глубине его души, и постоянно стремиться освободиться от них. До тех пор, пока мысль не полностью контролируется волей, нет настоящей брахмачарии. Непроизвольно возникающая мысль есть болезнь ума; обуздание ее означает обуздание ума, что еще труднее, чем обуздание ветра. Тем не менее сущий в нас бог позволяет контролировать даже ум. Не следует думать, что это невозможно, потому что трудно. Это высшая цель, и потому естественно, что необходимо приложить самые большие усилия, чтобы достигнуть ее.
Лишь вернувшись в Индию, я убедился, что достигнуть брахмачарии при помощи одних человеческих усилий невозможно. Раньше я заблуждался, полагая, что одна фруктовая диета позволит мне искоренить все страсти, и тешил себя мыслью, что ничего другого делать не нужно.
Однако не буду забегать вперед. Позвольте мне разъяснить, что те, которые хотят соблюдать брахмачарию, стремясь познать бога, не должны отчаиваться, ибо их вера в бога равносильна их вере в собственные силы.
Для отрешенной души исчезают чувственные объекты, не вкус к ним, Но для узревшего высшее и вкус исчезает.Поэтому Его имя и Его милосердие – последнее прибежище для того, кто стремится достичь состояния мокша. Эту истину я понял, только после возвращения в Индию.
Я стал вести спокойную и удобную жизнь, но продолжалось это недолго. Дом мой был обставлен уютно, но не прельщал меня. Вскоре я опять стал сокращать свои расходы. Счета из прачечной были огромными, а поскольку прачка не отличалась пунктуальностью, мне не хватало даже двух-трех дюжин рубашек и воротничков. Воротнички приходилось менять ежедневно, а рубашки по крайней мере через день. Все это было связано с расходами, которые показались мне излишними, и в целях экономии я обзавелся принадлежностями для стирки белья. Я купил руководство по стирке, изучил искусство стирки сам и обучил ему жену. Работы, конечно, мне прибавилось, но новизна этого занятия делала его приятным.