Революция грядет: борьба за свободу на Ближнем Востоке

Фарес Валид

Это может показаться неправдоподобным, но вторжение Саддама было переворотом, который имел далеко идущие последствия. Целью Хусейна была консолидация власти путем приобретения дополнительных нефтяных ресурсов, чтобы внешние силы не посмели тронуть «республику страха»¹. Просчет же Саддама объясняется событиями в Восточной Европе. Иракская элита опасалась восстания в Курдистане. Поэтому Хусейн решил направить свои войска против соседа.

13 октября того же года Хафез Асад ввел танки в Восточный Бейрут, последний свободный анклав Ливана. Умный как никакой другой лидер арабского мира, диктатор Дамаска рассчитал все почти идеально. Наблюдая закат своего советского союзника, он понял, что когда начнется полный развал, те, кого он подавлял не одно десятилетие в Сирии и соседнем Ливане, могут выступить против него.

После окончания

«холодной войны» Асад и ряд других правителей опасались, что Запад может выступить против диктатур Среднего Востока. Полностью разыграв карту «угрозы, которая исходит от Саддама», президент Сирии в сентябре пообещал Государственному секретарю США Джеймсу Бейкеру, что присоединится к коалиции против Хусейна, если, среди всего прочего, Соединенные Штаты дадут Асаду карт-бланш в Ливане и позволят ему подавить последний очаг сопротивления. Под влиянием нефтяного лобби, заинтересованного в скорейшем восстановлении Кувейта, Вашингтон согласился принести маленькую Страну кедров в жертву на алтарь глобальных интересов. Сирийские баасисты праздновали две победы одновременно: с одной стороны, им удалось ослабить режим Саддама, с другой – они получили возможность покончить с потенциальным освободительным движением в Ливане. 13 октября 1990 г. сирийские дивизии смяли уступающую им в численности ливанскую армию и захватили президентский дворец, здание министерства обороны, другие правительственные учреждения. На последующие пятнадцать лет Ливан оказался под диктатом своего соседа. Для тех, кто верил в демократию и плюрализм, свобода казалась потерянной².

В августе 1991 г. просоветские режимы региона увидели последний лучик еще не до конца утраченной надежды. Саддам поспешил поздравить «красный Кремль» с отменой перестройки. Муаммар Каддафи выразил такое же удовлетворение. В Дамаске более осторожный Асад предпочел выждать несколько дней. Диктаторы, которые рассчитывали на советские поставки оружия и запчастей, торжествовали по всему региону. В Хартуме элита Башира тоже смогла вздохнуть с облегчением.

Но радость была недолгой. Заговор провалился, Горбачев вернулся к власти, путчисты оказались в тюрьме. Самый тревожный момент средневосточные диктаторы пережили, когда Борис Ельцин поднялся на танк и призвал армию и народ последовать за ним и свергнуть коммунистическую диктатуру. Тегеран, Багдад, Дамаск и Хартум увидели в этой сцене еще более зловещий смысл. Ельцин был членом коммунистической партии, но выступил против нее. А что если члены правящих партий Среднего Востока последуют его примеру? Ответ на этот вопрос отчасти прозвучал в 2005 г. в Сирии, когда некоторые высокопоставленные функционеры партии «Баас» бежали из страны, и в июне 2009 г. в Иране, где бывшие государственные лидеры во время тегеранских волнений выступили против Ахмадинежада.

В августе 1990 г. региональные режимы, наконец, осознали, что «холодная война» действительно закончилась, а советского «большого брата» не стало. Пришлось принимать срочные меры, чтобы воспрепятствовать любым попыткам своих гражданских обществ продвинуться по пути изменений, реформ и освобождения.

Борьба за подавление свободы

Может показаться невероятным, но в то самое десятилетие, когда в Европе и на большей части Азии рухнул «железный занавес», на Ближнем и Среднем Востоке он наоборот возник – вокруг гражданских обществ. Контраст между событиями в Восточной Европе и событиями в арабском и некоторых частях исламского мира поразителен.

После образования переходных демократий в европейских странах другие авторитарные правительства стали испытывать давление как изнутри, так и со стороны международного сообщества. Выступления западных официальных кругов и разговоры в ООН на тему антидемократических режимов и подавления свобод становились все громче. Международные конференции и законопроекты по вопросу прав женщин и меньшинств только подтверждали эту тенденцию. Однако на Ближнем и Среднем Востоке этот прорыв в будущее зафиксирован не был. Огромная часть планеты словно провалилась в черную дыру, множество стран оказались вне процесса развития демократии и соблюдения прав человека.

В Ираке Саддам Хусейн направил войска для подавления шиитского восстания на юге страны. Тысячи людей были убиты, их тела свалены в общие могилы. Тирания партии «Баас» в этой стране против собственного народа превратилась в одну из самых жестоких в мире. В Судане Национальный исламский фронт Хасана Тураби и исламистский режим полковника Омара Башира развернули масштабные этнические чистки в отношении чернокожего населения юга. Количество убитых африканцев исчислялось сотнями тысяч. Кроме того, южные провинции наводнили вооруженные формирования «Дифа Шааби», которые сеяли хаос и забирали тысячи людей в рабство. В Алжире стали объектом преследований берберы-кабилы, салафиты-исламисты творили злодеяния против остального гражданского общества. В Египте копты-христиане подвергались нападениям со стороны членов организации «Джемаа Исламия», но правительство оставалось глухо к их мольбам. В Ливане сирийские оккупанты подавляли гражданские свободы, тысячи диссидентов были брошены в тюрьмы или депортированы. В Иране, Сирии, Ливии реформаторов и оппозиционеров арестовывали, сажали в тюрьмы и казнили. В Афганистане «Талибан» установил настоящее царство террора.

По всему региону ликвидировались демократические права и основные свободы. Подъем фундаментализма и эскалация деспотизма создали из региона одну из величайших тюрем в истории человечества. В то время как вся остальная планета постепенно продвигалась в сторону расширения свобод или, по крайней мере, сохраняла статус-кво, Ближний и Средний Восток скатывался к жесточайшей тирании. Еще более усугубляло ситуацию то, что Запад, в отличие от своей политики в отношении стран бывшего советского блока, Латинской Америки и Азии, отказывался здесь поддерживать выступления в защиту прав и свобод.

Лоботомия Запада

В 1990-х гг., читая в американских и других западных газетах заголовки типа «Ближневосточный кризис» или «Ближневосточный конфликт», можно было с уверенностью сказать, что речь в материалах пойдет об арабо-израильском конфликте, преимущественно о разногласиях между Израилем и Палестиной. О страданиях сотен миллионов людей в других частях региона и отсутствии у них элементарных прав и свобод на Западе не сообщалось. Американской и европейской публике было отказано в праве на информацию о попрании прав человека в целом регионе, протянувшемся от Атлантики до Индийского океана.

Неведение западного общества о том, что происходит в арабском мире, нельзя объяснить отсутствием интереса, как утверждают некоторые. Скорее, многие вопросы, связанные с демократией и свободами на Ближнем и Среднем Востоке, в западных академических, информационных и внешнеполитических кругах «убивали» сознательно. В период «холодной войны» и в 1990-е гг. американские и европейские студенты, неправительственные организации, законодатели, творческая интеллигенция, равно как и большинство граждан, с огромным интересом следили за событиями, связанными с советскими диссидентами, демократическими активистами из Латинской Америки, повстанцами в Южно-Африканской Республике и многим другим. Порывшись на полках книжных магазинов и библиотек в США, можно было найти множество книг о героях и борьбе против тирании по всему миру – только не на Среднем Востоке. Множество художественных фильмов было снято о восстаниях и сопротивлении – от популярного Рэмбо, который вместе с моджахеддинами в Афганистане воевал против Советов, до драм, разыгравшихся в бывшей Югославии, и антидиктаторских фильмов о Латинской Америке. Но до сих пор не существует ни одного фильма, посвященного борьбе за свободу против диктаторских режимов на Среднем Востоке. Голливуд, главный культурный воспитатель американского и всего западного общества, за десять лет, прошедших после развала Советов, даже не прикоснулся к этой теме^XX.

Бросалось в глаза полное отсутствие сообщений о диссидентстве и сопротивлении авторитарным режимам на Среднем Востоке в западных средствах массовой информации. В то время как каждый инцидент на Западном берегу реки Иордан или в секторе Газа широко освещался в сетях кабельного вещания и газетах, о геноциде, имевшем место в Судане, в новостях почти не сообщалось. Газовую атаку на курдов в иракском городе Халабдже в конце 1980-х гг. почти не расследовали. Сирийское вторжение в Ливан и продолжающаяся оккупация представлялись как «стабилизация» ситуации. О студенческих протестах в Иране едва упоминалось. Публицистические статьи диссидентов почти никогда не появлялись ни в Washington Post, ни в New York Times. Знаменитый репортер телекомпании CNN Кристиан Аманпур, например, очень редко брала интервью у берберских, курдских, ливанских христианских, коптских или ассирийских лидеров. Британская газета Guardian игнорировала мольбы саудовских женщин и практически не освещала нападения салафитов на граждан в Алжире.