Революция Х
Шрифт:
– Да да… Тунгусу таёжному горло покрамсал ножом. Бандюган и только, что взять, весь род у них такой, душегубы… Ну а Фёдор… – дед подозрительно взглянул на юношу, затянувшись табачным дымом. – Фёдор в городе, как и все наши молодые… Уехал после смерти отца, царство ему небесное… Языки поговаривали, в партизанском отряде служит… Сразу уехал после всего, что случилось с отцом и хатой его.
– Стало быть с большевиками снюхался…
– Стало быть, а там не знаю… Поговаривали…
– Ну ладно дед, пойду я!
– Удачи… – и когда парень устремился к дому, промолвил тихо. – Чёртов сын… Кровопийцы…
Климу встретилась сгорбившаяся маленькая старуха с вёдрами, ковылявшая к колодцу.
– Здравствуй, бабушка… – парень почесал голову, вспоминая имя морщинистой старухи.
Старуха обернулась на него и произнесла:
– Клим… Здравствуй сынок… Вот не задача!
– В чём дело?
– Вёдра у меня пустые! Не хорошо это!
– А что?
– Примета плохая! Беде быть!
Глава 2
Ватага красноармейцев с ружьями, на лошадях двигала в сторону Орловки. Молодцы пели все вместе:
– Белая армия чёрный барон
Снова готовит нам царский трон,
Но от тайги до британских морей
Красная армия всех сильней!
Так пусть же красная сжимает властно
Свой штык мозолистой рукой,
И все должны мы неудержимо
Идти за родину на бой!
В ватаге, первым и главным человеком был Фёдор Птаха. На нём – кожаная американская куртка, за жёлтым ремнём виднеется – револьвер. Добрая половина его отряда состояла из молодых крестьянских парней, сотников и десятников, а вот остальная часть из кержаков – бородачей, среди которых, был уродливый горбун с чёрными как сажа, зубами, по имени Платон.
Фёдор остановился, спрыгнул со своего коня и спустился с ним к речке. Его отряд из тринадцати партизан последовал его примеру. Он, молодой, возмужавший мужчина со шрамом на брови, с бритой головой, нагнулся и стал умывать ледяной водой из реки своё лицо. Его конь стоял рядом и жадно пил. К Фёдору подходит горбун не высокого росточка с большими безумными серыми глазами и говорит:
– Нервничаешь башка бритая? – улыбается гнилыми зубами горбун.
– С чего мне?
– В деревеньку, в которой ты родился и вырос… Путь всё-таки держим. Порядок наводить! Новую Власть ставить!
– Радуюсь. – произносит мрачный Фёдор, глядя в воду и увидев сома.
– Радуешься?
– Радуюсь, что мне вздрючить старого знакомого купца скоро посчастливиться… Я из его черепа сувенир себе сделаю… – достаёт он револьвер и направив его дуло на сома в воде, прищуривает глаз. – Буду квас из него пить!
– А ты людишек вообще много раздавить успел, а? Парни говорили, ты просто сущий дьявол, за это они с тобой хоть в ад! Тебя все уважают! Сколько кончил человеков?
– Кого успел все мои!
– И я уже не раз убивывал… Если быть точнее, семь человек успел на тот свет приставить! Мало, знаю… Слушай, Фёдор… Ещё в ватаге ходят слухи про батьку твоего, что ты…
– Про меня много чего говорят…
Горбун смеётся. Фёдор спускает курок. Раздаётся громкий выстрел.
Клим поднялся на крыльцо двухэтажного дома и постучал в дверь. Рядом с особняком Орловых, домом первым на деревне – большой палисадник. Открыла двери парню его мать – Настасья Кирилловна. Женщина очень видная и моложавая, не смотря на свой возраст, в чёрной кофте, чёрной кичке, как монахиня. Герой зашёл в дом.
– Здравствуй ма… – произнёс, улыбаясь парень.
Увидев сына, женщина, перекрестив его, бросилась обнимать и целовать.
– Какой ты у меня стал сыночек… Плечистый! – но улыбка вмиг стирается с её лица, когда она замечает на лице Клима синяк. – Подожди сын, подожди, а чего это у тебя с лицом твоим?
– Не обращай внимание, боксом с одноклассниками занимался… Ну перестарался немножко.
Подошёл отец Назар. Низкий ростом, плотный, мощный, в синей рубахе, с чёрной бородой. Кисти рук у него толстые. На одном из пальцев правой руки —золотой перстень. Под глазами у Назара мешки, а сами глаза стеклянные и красные, будто от постоянной бессонницы. Поглядели друг на друга отец с сыном. Долго решались друг друга обнять. Отношения у них были сложнее, чем у Клима с матушкой.
– Ну здравствуй, вьюнош…
– Ну здравствуй, тятька… – всё таки обнялись отец с сыном. – Ух, от тебя и винищем пахнет… – говорит Клим, отпуская из своих объятий отца.
– Ты чего не отписал, когда прибудешь, встретил бы…
– Да не, зачем мне? Чё вас беспокоить? Ноги есть.
С лестницы второго этажа спустились к нему младшая сестра Верочка пятнадцати лет, высокая и упругая, с большими серыми глазами и косами на спине, а вместе с нею старший брат Лука, двухметровый детина, здоровенный и слегка полный, похожий на медведя. Все по очереди обнимали гостя.
– Соскучился я по вам род Орловых… – говорит Клим, обнимая сестру. – А где дед Серафим?
– Слёг дед Серафим… – говорит матушка. – Лежит хворает в своей комнате…
– А что с ним было?
– Инсульт, ни говорить, ни есть путём не может, такие дела.
Отец Назар сел за большой стол и налил из графина себе в рюмку водку. Вера и Лука сели с ним рядом.
Клим отправился в комнату дедушки на втором этаже. Зашёл внутрь и закрыл дверь. Дед Серафим, сухой, в позеленевшей бороде, лежал на кровати, укрытый ситцевым одеялом. Внук подошёл, взглянул на деда, подвинул стул к кровати и присел рядом. Молодой человек долго в тишине смотрел на старца. Его губы прошептали:
– Здравствуй дед.
Древний Серафим открыл глаза и посмотрел на внука. Он не мог ничего ему ответить и лишь слегка моргнул в знак приветствия. Клим улыбнулся.
После, Орлов прошёл в свою комнату, чтобы переодеться и распаковать свой чемодан. Когда он бросил его на диван и стал из него вынимать свои пожитки, к нему зашла Настасья Кирилловна.
– Какой красавец… Весь в Серафима молодого пошёл. – любовно смотрела на Клима матушка. – Девок много в городе испортил?
– Перестань, ма… Я не люблю об этом говорить! Ну как у вас дела здесь? Отец что-то не важно выглядит…