Революция Любви
Шрифт:
– Ты все?
– спрашивает он, не пытаясь обернуться.
– Ага. Можешь смотреть без смущения.
Но, он не смотрит, молча садиться за руль и так же молча разворачивает машину на сто восемьдесят градусов. Мы поворачиваем назад, зачем? Я чего-то не понимаю. По сути дела это я должна обижаться и делать вид, что не замечаю его. А не наоборот! Ну, чего он молчит?!
– Куда мы едем? Дачи в другой стороне - не выдерживаю я через пару километров.
– Я везу тебя домой. Дача отменяется - упорно пялясь только вперед
– Почему? Я хочу на дачу! Ты мне обещал, что мы проследим за Машкой - заныла я, чувствуя, как страх отпускает, в самом деле, он же не виноват! Он не знал! Да и вообще мало кто в курсе, что у меня гидрофобия.
– Какая к чертям собачьим Машка!
– ну вот, я уже второй раз за этот час получаю по носу из-за его "мастерского" вождения.
– А орать обязательно?
– Да! Если ты, дура, не понимаешь, что еще немного и ты бы утонула! Из-за меня! Ты ведь могла умереть! Совсем мозгов нет?! Мне это надоело! Я чуть тебя не убил! А ты продолжаешь, как ни в чем не бывало тараторить свои глупости!
– ой, как визжит-то, даже уши заложило. Еще и глазами сверкает, может, зря я хотела, чтобы он на меня смотрел, страшно как-то под таким испепеляющим взглядом.
– А что ты предлагаешь? Начать истерить, как ты? Сейчас уже все нормально, обошлось. Я - жива. И если ты не хочешь, чтобы завтра я в панике от тебя шарахалась, поворачивай в сторону дачного поселка. Мне надо какое-то время, чтобы успокоиться окончательно и не ужасаться при виде тебя. Легче всего это сделать, если замять эту тему и постараться наполнить оставшуюся часть дня более приятными воспоминаниями. Так что, кончай страдать и начинай приходить в себя. Такой ты меня пугаешь - на полном серьезе заявила я.
– Сумасшедшая - как-то потрясено прозвучало у Охотникова.
– Не-а, нормальная, ну малек, не в себе - не стала я совсем уж врать.
– Как я об этом скажу твоим родителям?
– не жалея и без того многострадальной головы, уронил ее Охотников на руль.
– А мы им и не скажем - перелажу я на переднее сиденье, попутно заезжая Охотникову пяткой в бок, ухнул, но головы не поднял.
– Я обязан. Возможно, это и начиналось, как шутка, но чуть не закончилось трагедией - все-таки меня бесит его правильность.
– Ключевое тут "чуть". Все нормуль! Не парься. Но, если расскажешь предкам - убью и закопаю так, что труп не найдут!
– предупреждаю я.
– Мне так жаль... Ты не представляешь, как я сожалею - ну вот, пошли по-новой.
– Да расслабься ты! Никто не застрахован!
– в непонятном порыве, я погладила Охотникова по плечу.
Руку тут же перехватили и сжали в лапище. Охотников по-прежнему не поднимал головы, но я чувствовала, как напряжение спадает. Зря он так переживает! Я уже постепенно отхожу от первого ужаса и понимаю, что всего лишь захлебнулась. Он вовсе не пытался меня убить, просто неудачно отомстил. И то, что он так убивается сейчас лишь подтверждает мои мысли. По-моему мстя мне, он непостижимым образом навредил самому себе. Опять.
– И все-таки, идея была неплохая - выпрямляясь, наконец, посмотрел он на меня.
– Ни фига подобного, банальщина! Я ждала большего! Кстати, в следующий раз, ты должен сделать так, чтобы я себя чувствовала оплеванной в глазах общественности, тогда это будет настоящая месть.
– В следующий раз?
– Ну ты же не думаешь, что я все так оставлю, после того, как ты искупал меня в ледяной и не дезинфицированной воде? Нет уж, жди от меня подарочка!
– Не боишься?
– Я верю пословице, стам смертям не бывать, а одной не миновать. И не надейся, что эту смерть устроишь мне ты!
– фыркнула я.
– Не льсти себе, я на тебя столько сил тратить не стану - заводя мотор, нагло заявил мне этот гад!
– И это мне говорит человек промокший до нитки из-за меня - прищурив глаза добавляю - уже второй раз за день.
– Зараза!
– Чья бы корова мычала!
– Что? Теперь я - плохой?
– А что, хороший?
– Конечно, я тебя спас!
– Сам же перед этим чуть не убил!
– Думаешь, раскаиваюсь?
– А кто почти плакал, прижимая меня к себе и выл "Сашенька"!
– Я был в состоянии аффекта.
– Он длиться тридцать секунд, а ты подвывал не меньше минуты.
– Прикидывалась?
– Приходила в себя - дипломатично поправила я.
– Врешь!
– Мамой Давида клянусь!
– Он ее даже не знает!
– Клятвы это не отменяет!
– Черт с тобой! Не переспоришь!
– Струсил?
– Разбежалась!
– Куда?
– Кто?
– Я!
– Что ты?
– Разбежалась!
– Куда?
– Кто?
– Ты!
– Что я?
– Разбежалась!
– Охотников, заткнись!
– А чего ты меня затыкаешь?!
– Потому, что достал!
– Сама заглохни!
– Я не тачка, чтобы глохнуть, придурок!
– Я - придурок?!
– Ну, а кто еще?
– Сама дура!
– Кто обзывается, сам так называется, бе - показала я ему язык.
– Говорю же - дура!
– Гад!
– Мерзавка!
– Поганец!
– Засранка!
– Наглец!
– Хамка!
– Ууу, гад!
– Было - хмыкнул гаденыш.
– А мы не в "эрудит" играем!
– Ты бы мне и в него проиграла!
– Спорим?
– Спорим!
Из машины мы выскочили одновременно и бросили к вышедшему на крыльцо Крылову. Тот даже попятился, заметив наши пышущие энтузиазмом физиономии.
– Крылов, разбей!
– крикнула я, пожимая руку Охотникову.
– На что, хоть спорите?
– опешил Артемка.
– Действительно, на что спорим?
– озадачилась я не меньше Крылова.