Революция муравьев
Шрифт:
Следом за математикой биология. Жюли отправилась прямиком на кафедру «точных наук», заставленную белыми керамическими столами, склянками с зародышами животных в формалине, грязными пробирками, закопченными газовыми горелками и громоздкими микроскопами.
Со звонком ученики вместе с учителем зашли в биологический класс. Все знали – на урок биологии надо приходить в белых халатах. Облачившись
Для первой, так называемой теоретической части урока учитель выбрал тему «Мир насекомых». Жюли достала тетрадку, собираясь все тщательно записывать, чтобы потом сверить свои записи с данными, приведенными в «Энциклопедии».
Учитель начал так:
– Насекомые составляют 80 % животного царства. Самые древние из них, тараканы, появились по меньшей мере триста миллионов лет назад. Затем, двести миллионов лет назад, возникли термиты, за ними, сто миллионов лет назад, муравьи. Чтобы лучше представить себе последовательность, в какой насекомые заселили нашу планету, достаточно напомнить вам, что самый далекий предок человека, насколько известно, явился на свет всего лишь три миллиона лет назад.
Учитель подчеркнул, что насекомые не только самые древние обитатели Земли, но и самые многочисленные.
– Энтомологи уже описали около пяти миллионов разных видов насекомых, и каждый день они открывают до сотни ранее неизвестных их разновидностей. Для сравнения знайте, что ежедневно ученым удается обнаружить лишь один неизвестный вид млекопитающих.
На классной доске он вывел крупными буквами: «80 % животного царства».
– Итак, из всех животных на планете насекомые – самые древние, самые многочисленные и, добавлю, самые малоизученные.
Он прервался – класс наполнился жужжанием. Ловким движением руки учитель поймал насекомое, мешавшее ему вести урок, и выставил на всеобщее обозрение его расплющенное тельце, похожее на кособокую скульптурку с парой крылышек и головкой, увенчанной одним-единственным усиком.
– Перед вами крылатый муравей, – объяснил учитель. – Несомненно, королева. У муравьев только особи с половыми органами имеют крылья. Самцы погибают прямо во время спаривания в брачном полете. И королевы уже поодиночке продолжают летать в поисках места, где они отложат яйца. Как вы, должно быть, заметили, с общим повышением температуры насекомых становится все больше.
Он взглянул на раздавленное в лепешку тельце муравьиной королевы.
– Обычно муравьиные особи с половыми органами летают перед самой грозой. Таким образом, эта королева как бы предупреждает нас, что завтра, возможно, будет дождь.
Учитель биологии бросил расплющенную, дергающуюся в предсмертной агонии королеву на съедение стайке лягушек, обитавших в аквариуме примерно метровой длины и полуметровой высоты. Земноводные тут же всем скопом накинулись на добычу.
– В общем, – продолжал он, – мы имеем дело с экспоненциальным размножением насекомых, притом наиболее устойчивых к инсектицидам. Таким образом, уже в скором будущем мы сможем обнаружить в своих шкафах целые полчища тараканов, в сахаре будут копошиться сонмища муравьев, в деревянной обшивке стен поселятся скопища термитов, а в воздухе будут летать тучи комаров с муравьиными принцессами. Так что запасайтесь дезинсекционными средствами, иначе вам от них не избавиться.
Ученики все записывали. Учитель объявил, что теперь он переходит к практической части урока.
– Сегодня мы займемся нервной системой и особенно периферическими нервами.
Он попросил сидящих в первом ряду учеников взять с лабораторного стола склянки с помещавшимися в них лягушками и раздать однокашникам. Взяв и себе склянку, он объяснил, что им предстоит делать дальше. Чтобы усыпить лягушек, каждому ученику надлежало бросить в свою банку ватку, смоченную эфиром, затем извлечь из банки лягушку, пришпилить ее лапками к резиновой подкладке в ванночке, после чего водой из-под крана смыть с нее следы крови.
Вслед за тем, вооружившись пинцетом и скальпелем, ученики должны были снять с каждой лягушки кожу, обнажив таким образом ее мышцы, и с помощью электрической батарейки с парой электродов постараться найти у нее нерв, отвечающий за сокращение правой лапки.
Все, кому удастся заставить сокращаться правую лапку лягушки, автоматически получат оценку «отлично».
Учитель наблюдал за работой учеников. Кому-то из них так и не удалось усыпить свою лягушку. Сколько бы смоченных эфиром ваток они ни совали в склянку, лягушка продолжала барахтаться. Другим казалось, что они смогли-таки усыпить своих подопытных, но, как только они пытались пришпилить их иголками к резиновой подкладке, лягушки начинали отчаянно молотить в воздухе свободными лапками.
Жюли молча следила глазами за своей лягушкой, и в какой-то миг ей вдруг показалось, что та точно так же наблюдает за ней из склянки. Сидевший рядом с Жюли Гонзаго, ловко орудуя руками, уже успел воткнуть в свою лягушку пару десятков нержавеющих иголок.
Гонзаго воззрился на свою жертву. Земноводное напоминало святого Себастьяна. Недоусыпленное, оно пыталось сопротивляться, но иголки, пронзившие его в нужных местах, не давали пошевелиться. А поскольку лягушка не умела кричать, всем было невдомек, как сильно она мучается. Все, что смогла лягушка, так это один-единственный раз тихонько и жалобно квакнуть.
– Это еще ничего, бывает кое-что получше! Знаешь, какой у человека самый длинный нерв? – спросил Гонзаго у одного из соседей.
– Нет.
– Зрительный, вот какой.
– Ну да! И что?
– А то, что стоит у тебя на заднице вырвать хоть один волосок, как ты тут же пустишь слезу!
Все прыснули, а Гонзаго, довольный своей шуткой, меж тем живо содрал с лягушки кожу, потом разрезал мышцу и нашел нерв. Следом за тем он со знанием дела ткнул в него электродами – и правая лапка у его лягушки дернулась, причем совершенно отчетливо. Лягушка извивалась под пронизавшими ее иголками, беззвучно хватая ртом воздух, – до того ей было больно.
– Хорошо, Гонзаго, ставлю вам «отлично», – объявил учитель.
Справившись с заданием раньше всех и оставшись без дела, лучший ученик класса принялся отыскивать у бедной лягушки прочие нервы, которые могли вызывать у нее другие, не менее любопытные рефлексы. Он начал сдирать с несчастного земноводного кожу большими лоскутами, мало-помалу оголяя его серые мышцы. Через несколько мгновений, когда кожа со все еще живой лягушки была содрана целиком, Гонзаго стал извлекать из ее плоти другие нервы, способные вызывать забавные судороги.