Революция сознания. Трансатлантический диалог
Шрифт:
Гроф: На этот счет есть различные мнения в разных духовных системах, в том числе и в разных направлениях в самом буддизме. Конечно, ранние буддисты Хинаяны не видели особой ценности в воплощенном существовании. Материальная сфера была для них трясиной смерти и повторного рождения, юдолью страданий. Они предлагали в качестве решения изжить «жажду плоти и крови», вырваться из воплощенного бытия и достичь нирваны. Санскритское слово «нирвана» происходит от того же корня, что «ветер» (vatah), и буквально означает
Некоторые духовные системы считают целью достижение единства с Богом, с недифференцированным божественным. Я писал об этом в своей последней книге «Космическая игра», посвященной философским и метафизическим прозрениям, сделанным в необычных состояниях. В таком определении цели есть своя серьезная трудность. Люди, действительно переживающие союз с божественным, понимают, что это не только цель и конечный пункт духовного путешествия, но и источник творения. Если бы это состояние было абсолютно самодостаточным и совершенно полным в своей изначальной недифференцированной форме, то мир никогда бы не был сотворен. Творение феноменальных миров раздельности является, таким образом, неизбежным аспектом Бога, а, значит, в мире, в котором мы обитаем, есть нечто очень ценное.
Едва ли существует удовлетворительное, окончательное решение этой дилеммы. Недифференцированное божественное нуждается в акте творения, а расколотые единицы сознания в этом мире страстно стремятся вернуться к первоначальному единству. Поэтому возникает следующий вопрос: можно ли как-то разумно приспособиться к этому динамическому напряжению в космической системе, и если да, то как? Очевидно, решение не состоит в том, чтобы отвергнуть телесное существование как низшее и лишенное ценности и попытаться вырваться из него. Любое удовлетворительное решение должно будет вобрать в себя и земное, и трансцендентальное измерение, и мир форм, и область бесформенного.
Материальная вселенная в том виде, в каком мы ее знаем, предлагает бесчисленные возможности для необычных приключений в сфере сознания. Лишь в физической форме и на материальном плане мы можем влюбляться, наслаждаться экстазом секса, растить детей, слушать музыку Бетховена или восхищаться картинами Рембрандта. Только на земле мы можем слушать пение соловья или вкушать вуаябез и другие деликатесы. Но когда мы полностью отождествляемся с телом-эго и свято верим в то, что материальный мир является единственной реальностью, мы не можем в полной мере наслаждаться своим участием в творении. Мы одержимы ощущением своей личной незначительности, непостоянства всего и неизбежности смерти.
Для того чтобы разрешить дилемму, необходимо обратиться внутрь себя. Когда мы в достаточной мере располагаем эмпирическим знанием надличностных аспектов существования, включая нашу собственную подлинную идентичность и наш космический статус, повседневная жизнь становится более легкой и вознаграждающей. По мере продолжения своего внутреннего поиска, мы рано или поздно открываем за пределами всех форм сущностную пустоту. Как утверждают буддистские учения, знание виртуальной природы феноменального мира и его пустотности способно
Ласло: Идея кармы полна смысла и привлекательности. Это идея продолжающегося не только всю жизнь, но и после смерти, процесса роста и развития. Вы можете улучшать состояние каждой своей жизни до тех пор, пока не достигнете более высокого измерения. Это очень осмысленный взгляд на жизнь — и на смерть.
Гроф: Много лет назад меня пригласили в Вашингтон для участия в конференции, организованной по инициативе сенатора Клейборна Пелла. Ее темой была возможность продолжения сознательного существования после смерти.
Там собрались представители академического мира с впечатляющим списком заслуг, а также ряд выдающихся духовных учителей. Мы взялись за предложенную тему со всей серьезностью и научной строгостью. Руперт Шелдрейк выступил с докладом о возможности сохранения памяти после смерти; Чарльз Тарт представил соответствующие данные парапсихологических исследований, а я вынес на обсуждение результаты наблюдений в области исследования сознания, которые поддерживали предположение о жизни после смерти. Взглядами своих религий на эту тему поделились тибетский лама Согьял Ринпоче и архиепископ Джон Спондж.
По общему впечатлению, которое сложилось в ходе этих выступлений, по обсуждаемому вопросу накопилось достаточно много материала, заслуживающего серьезного отношения и систематического исследования. Захватывающе интересны, к примеру, рассказы из жизни Тибета об использовании специальных тестов для проверки предположения о том, что тот или иной ребенок является перерождением конкретного ламы. Это же можно сказать и о допускающих фактологическую проверку рассказах о внетелесных переживаниях в околосмертных ситуациях.
Ласло: У меня был интересный обмен идеями с Ианом Стивенсоном об интерпретации феноменов реинкарнации. Я не считаю, что феномены так называемых воспоминаний о предыдущих жизнях следует интерпретировать исключительно как доказательство перевоплощения души. Их можно толковать и как проявление паранормального доступа к надличностной информации, которая, возможно, приходит к нам из разумов и переживаний других людей и лишь переживается как наши собственные, весьма необычные воспоминания.
Гроф: В любом случае вопросы реинкарнации и продолжения сознательного существования после смерти представляют не только теоретический интерес. Они имеют весьма серьезное практическое значение. То, как мы отвечаем для себя на эти вопросы, очень глубоко воздействует на наше поведение. На переживаемом нами глобальном кризисе это может сказаться самым значимым образом. Из представлений о том, что живем мы только один раз, следует, что если мы способны избежать мирского правосудия и возмездия за свои прегрешения и ошибки, то никакой иной ответственности за них мы брать на себя не должны.