Революция в любви
Шрифт:
– Девушки говорят, что цыганки вечно предсказывают им встречу с «темноволосым, красивым незнакомцем», который украдет их сердце!
– рассмеявшись, сказала Текла, а когда смысл сказанного дошел до нее, щеки ее зарделись, и она отвела глаза.
Дрого перегнулся через стол:
– Послушайте, Текла, то, что я скажу, очень важно.
– Она снова подняла на него глаза, и он тихо спросил:
– Это правда, что вы впервые удрали сегодня вечером из дома, чтобы в одиночку выбраться в город?
– Разумеется. Мне и раньше этого хотелось, но
– Тогда пообещайте мне, что вы никогда больше этого не сделаете.
– Почему я должна это обещать?
– Потому что вам следует понять, насколько это опасно. Как бы вам не пришлось впоследствии пожалеть о сделанном.
– Какой вы скучный, - сказала она обиженно.
– И вы тоже пытаетесь напугать меня.
– Она посмотрела ему прямо в глаза и продолжала: - Всю жизнь мне все говорят, чтобы я не делала того, чего мне особенно хочется, что это дурно, опасно и может вызвать скандал!
– Потом засмеялась и добавила: - И посмотрите, что происходит! Я перелезаю через забор… и… нахожу… вас!
– А может быть, я разбойник или людоед и слопаю вас?
Текла покачала головой:
– Мне нет надобности спрашивать у цыганки, могу ли я вам доверять. Таких, как вы, мама называла джентльменами.
– Благодарю за комплимент, - ответил Дрого.
– Но ведь вас мог спасти кто-то совершенно другой.
– Но ведь не спас же!
– настаивала Текла.
– Давайте лучше поговорим о чем-нибудь более интересном, чем моя персона! Откуда вы приехали и какими судьбами вас занесло в Ампьюлу?
Дрого подумал, что надо дать ответ, который удовлетворит ее.
– Я исследователь и занимался изучением горных массивов в Афганистане и в России.
– А зачем?
– спросила Текла.
На мгновение он замолчал в поисках подходящего ответа, но быстро нашелся:
– Там много золота, драгоценных камней и разных минералов, но я боюсь, что промышленная добыча в коммерческих целях практически исключена из-за холодного климата и отсутствия дорог. Добраться туда можно только пешком.
– Понимаю, - сказала Текла, - все же ваше путешествие, наверное, было исключительно интересным.
– Безусловно, - ответил Дрого, подумав, что «интересное путешествие» - слишком слабое выражение для того, что ему пришлось пережить.
– А вы всегда отправляетесь в экспедицию в одиночку?
– Не могу себе представить, чтобы хоть одна женщина выдержала все неудобства и длительность такого путешествия, а в Афганистане - еще и холод.
– Во всяком случае, это лучше, чем сидеть на подушках и целыми днями выслушивать наставления!
– заметила Текла почти беззвучно.
– Неужели вы говорите о себе? Честно говоря, мне что-то не верится.
– Уверяю вас, что дело обстоит именно так, мне это порядком надоело!
– И поэтому вы сбежали?
– Ну вот, вы опять сейчас начнете обвинять меня и пугать!
– Она поставила бокал на стол: - Пойдемте лучше посмотрим пляски. Пожалуйста… позовите официанта, и я спрошу его, где это происходит.
В ее голосе звучало такое нетерпение, что Дрого не стал уговаривать ее посидеть еще немного, подозвал официанта и расплатился, с облегчением отметив, что счет совсем небольшой.
Текла спросила официанта, как им пройти на праздник. Отвечая, тот показал пальцем через плечо, и Дрого понял, что это где-то недалеко. Текла подтвердила:
– Это совсем близко. Там у нас проходят и военные парады…
Оставив чаевые, которые заставили официанта почтительно поклониться, и взяв девушку под руку, Дрого повлек ее сквозь толпу.
По пути его спутница с интересом всматривалась в то, что происходило вокруг. Она предоставила Дрого прокладывать путь в толпе, которая, впрочем, двигалась в том же направлении. Они свернули с площади в узенькую улочку со множеством магазинов, которые, несмотря на поздний час, были открыты. Здесь было много нищих, просивших милостыню, в основном женщины со спящими младенцами. Шумно выкрикивая слово «бакшиш», в толпе бегали мальчишки.
Дрого заметил, что Текла в своем белом платье привлекала внимание мужчин, прислонившихся к стенам или сидевших на ступеньках магазинов. Он с облегчением вздохнул, когда они наконец дошли до площади Парадов, расположенной в центре торгового квартала.
Площадь была пуста, если не считать оркестрантов, которые тихо настраивали инструменты. Они были одеты в национальные костюмы, выглядевшие в свете факелов необыкновенно нарядно. Подобный оркестр можно встретить в любой балканской стране.
Палатки, магазинчики и кафе, располагавшиеся вокруг площади, тоже были ярко освещены, и это придавало ей праздничный вид. Скоро, подумал Дрого, все небо будет усыпано звездами, и картина станет еще живописнее.
Оркестр заиграл марш, и в конце площади показалась религиозная процессия, во главе которой шли мальчики-хористы в длинных стихарях с кружевными воротниками, за ними следовали священники в блестящих ризах и монахи в темных грубых рясах с веночками в руках. На повозке, запряженной парой белых быков, везли статую святого Витуса. Замыкал процессию мужской хор, исполняющий гимн-посвящение этому святому. Голоса хористов почти потонули в приветственных криках зрителей, которые появились словно из-под земли. Люди бросились к статуе и пошли рядом, сопровождая медленно двигавшуюся процессию.
Вместо того чтобы наблюдать за происходящим, Дрого смотрел на Теклу. Чтобы она лучше видела происходящее, он поставил ее на ящик, который заметил возле одной из палаток. Она следила за всем затаив дыхание.
Мальчики- хористы прикрывали руками пламя свечей, чтобы оно не погасло. Это было бы дурным знаком. От четырех кадил в руках молодых священников, шедших перед повозкой, разносился запах ладана. В самом конце процессии монахи несли хоругви.
Все участники процессии и присоединившиеся к ней горожане, продолжая петь, пересекли площадь и свернули в боковую улицу. Текла объяснила Дрого, что они повернули обратно к Собору.