Революция в любви
Шрифт:
Заснуть он долго не мог - все его тело горело от страстного желания обладать ею.
Господи, ну какой же я дурак. Просто набитый дурак! Так ругал он себя, ворочаясь с боку на бок…
Ненадолго забывшись на рассвете, Дрого был разбужен стуком. Сначала он подумал, что стучат рабочие-строители или ремонтники. Потом понял: пришел Маниу, а поскольку все двери заперты на засовы, он не может войти.
Выбравшись из постели, Дрого надел халат и спустился на кухню.
В окна светило яркое солнце, и он подумал, что страхи и тревоги вчера были сильно
Сейчас при свете дня ему оставалось только смеяться над своей глупостью. Вот уже несколько месяцев он, можно сказать, не видел женщин. И после этого он отверг подарок богов, поступил как последний простак! Как бы потешались над ним его друзья-офицеры, если бы узнали об этом.
В Индии, если белая женщина знала правила, с ней велась честная игра. В Симле, куда в жаркое время приезжали жены офицеров, тех полков, что были расквартированы в долине, «крутилось» множество романов - между женщинами, которые были не прочь нарушить священные узы брака, и мужчинами, считавшими долгое воздержание невозможным при таком климате. «Любовь», по мнению Дрого, было слишком благородным словом для романов такого сорта.
В то же время мужчина всегда должен быть мужчиной. А он вчера сам лишил себя огромного наслаждения.
Нельзя оправдать женщину, которая вместо того, чтобы с нетерпением дожидаться его, заснула. Сейчас он нисколько не верил, что Текла удивилась бы, увидев его. По своему опыту он знал, что, когда входишь в спальню привлекательной женщины, а та, лежа в изящной позе при свете свечей или ночника делает вид, что читает, не следует верить этому. Как и ее словам типа: «О, как вы сюда попали? Я не ждала вас!» Все это лишь игра - игра, которая, правда, если муж ревнив, становилась опасной.
Но эта игра была легкой забавой в сравнении с той, в которую ему пришлось играть позже. Здесь каждое движение было непредсказуемым, в каждом слове слышалась опасность, каждый его вздох мог оказаться последним…
Господи, ну почему я свалял такого дурака вчера вечером? Продолжая терзать себя этим вопросом, на который он и не надеялся найти ответ, Дрого вошел в кухню, отодвинул оба засова и впустил Маниу.
– Ты запереть дверь! Очень хорошо, мистер!
– сказал слуга.
– Дела плохой. Ты оставаться дом.
– Почему плохо? Что случилось?
– спросил Дрого.
– Революция, - ответил Маниу.
– Много люди убивать! Красные стрелки стрелять по дворец!
Глава третья
– Они стреляют по дворцу, - повторил Дрого почти беззвучно. Потом спросил: - Это так серьезно?
– Очень серьезно, сэр, - ответил Маниу. Многий солдаты присоединиться к красной стрелки.
Дрого нахмурился. Меньше всего ему хотелось быть втянутым в революцию. Особенно сейчас, когда необходимо добраться до относительно безопасного места, откуда он мог отправить в Лондон срочную информацию.
Войдя в дом, Маниу запер дверь и задвинул
– Я делать завтрак, сэр?
– спросил он. Только тут Дрого вспомнил, что Текла спала наверху.
– Да, приготовь завтрак, - сказал он.
– Для двоих - у меня ночевал друг.
Дрого вышел из кухни и, поднимаясь по лестнице, решил разбудить Теклу. Он хотел отвести ее туда, откуда она сбежала, и как можно скорее самому уехать из Козана. Ему понадобятся деньги, но он был уверен, что в сейфе брата найдется достаточно, чтобы добраться до Румынии. Или, поскольку Ампьюла находилась на берегу Черного моря, ему удастся найти судно, которое доставит его в Болгарию, даже в Турцию. Прорабатывая эти планы в голове, он поднялся на третий этаж.
Дрого распахнул дверь без стука, будучи уверенным, что в этот ранний час Текла еще спит.
Он не ошибся. Она лежала в той же позе, что и вчера вечером, с рассыпавшимися по плечам волосами. В лучах утреннего солнца, пробивавшегося сквозь шторы, она была столь же прекрасной, как и в мечтах Дрого, когда он мучился от бессонницы.
Он раздвинул шторы, чтобы разбудить ее. Но, обернувшись, он увидел, что она и не думает просыпаться и теперь лежит, подложив руку под щеку, как ребенок.
Он смотрел на нее, не в силах оторвать глаз. Внезапно он спохватился: время уходит. Чем раньше он отведет ее домой, тем лучше. Она была такой прелестной, что он опустился перед ней на колени и поцеловал ее в надежде пробудить ото сна. От нежности и тепла ее губ он совершенно потерял голову, как накануне.
С минуту она не двигалась. Потом ее веки затрепетали, и, еще не проснувшись, она пробормотала:
– Я видела вас… во сне.
– Пора вставать, - сказал Дрого. Затем, не удержавшись, он снова поцеловал ее в губы и встал.
– Надо спешить, - объяснил он.
– Я должен немедленно отвести вас домой.
– Почему?
– все еще сонным голосом спросила Текла.
– Вчера вы оказались правы, - ответил Дрого.
– Разразилась революция, и положение может осложниться. Прежде чем я покину эту страну, я должен доставить вас в безопасное место.
– Вы… вы уезжаете?
– У меня нет выбора, - сказал Дрого.
– Вчера вы угадали - я путешественник.
– Он направился к двери.
– Я иду одеваться и, надеюсь, вы сделаете то же самое. Маниу готовит нам завтрак.
– Революция… очень… жестокая?
– По ее голосу Дрого понял, что она напугана. И хотя ему не хотелось пугать ее еще больше, он должен объяснить ей, насколько в городе опасно.
– Маниу сказал, что они атакуют дворец, но я надеюсь, что в своем доме вы будете в безопасности.
Он уже собирался выйти из комнаты, как Текла в ужасе вскрикнула.
– Атакуют… дворец?
– выдохнула она.
– Но папы там… нет.
Дрого обернулся. Он увидел, что Текла, забыв о том, что она спала нагая, села в постели. Он успел увидеть две маленькие точеные груди с розовыми сосками, но она спохватилась и закрылась простыней.