Революция.com. Основы протестной инженерии
Шрифт:
В свою очередь Глеб Павловский повторяет слова, которые были слышны в Грузии, Украине, Киргизии до наступления революционных событий: «России не грозит то, что было в Грузии или в Украине. Хотя, может быть, наши угрозы, наши опасности не меньше, чем опасности Грузии и Украины. Наверное, наши опасности в чем-то, может быть, больше» [23]. Те же слова слышны сегодня и в Казахстане. Однако поскольку, как мы видим, программа революции предполагает предварительное успокоение властей, то даже аргументация против с новыми вариациями не снимает принципиального отторжения самой идеи. Ведь жизнь часто идет
Модест Колеров увидел в движущей силе перестройки средний класс – инженерно-технических работников. Все это привело к активным антигорбачевским настроениям: «Перестройка запустила механизм смуты, который никто не хотел анализировать, питалась надеждой на социальную мобильность: жить достойно, но не работать адекватно. Этот внутренний фактор – основа рукотворных цветных революций. Надо думать о последствиях реформ. А не просто совершать сделку власти с оппозицией» [24].
Каждая последующая революция сегодня является продолжением предыдущей: «Оказался запущен механизм резонанса. Каждый новый переворот демонстрирует, что возможна победа над все более сильным противником. Но победа не абстрактной рафинированной оппозиции – а победа движения масс над государственной машиной. Как говорил герой одного фильма: «Оказывается – можно! Оказывается, с самого начала было можно!» [25]. Революциям подвластны все новые и новые вершины.
Бархатные революции совершаются в определенной опережающей манере. Их реальные результаты приходят тогда, когда ничего уже изменить невозможно. Особенно это наглядно видно на примере Киргизии-2005, которая попала в серьезный экономический капкан. В то же время это была революция с применением насилия (см. подборку материалов в «Весь мир» (Алма-Ата) под симптоматичным названием «Дело было в Бишкеке. Мир заглянул в лицо кыргызской революции. И вздрогнул…» [26–27]). Одновременно не следует настолько драматизировать киргизские события, просто они происходят в том виде, который более соответствует своему месту и времени.
В этом плане можно говорить, что бархатные революции могут быть ведомы правильными, но все же виртуальными целями, которые тяжело поддаются реализации. Одновременно следует признать и справедливость неудовлетворенности населения: например, Виктор Ющенко должен был победить во втором туре выборов, как показал математический анализ «нерегулярностей» [27].
Коммуникативная модель революции
Информационное давление
НОВЫЕ ТИПЫ бархатных революций отличаются своим подчеркнутым коммуникативным характером, что естественно для информационного века. Если вчера участником революции всегда был ее непосредственный участник, то сегодня в этой же роли может выступить и наблюдатель – человек у телевизора, поскольку эмоциональные выступления, демонстрация толпы, прямой эфир создают иллюзию присутствия. Международные медиа разносят эту картинку туда, где до этого даже не слышали о существовании такой страны. Это все новый тип давления – информационный, создающий информационно-организационный тип революции, которого никогда не было ранее.
Это проектная модель, где резко возрастает роль проектировщиков и проектантов, которые планируют движение
Новый тип революции позволяет реально опираться на меньшее количество людей, поскольку их всегда транслируют как множество. Телевизионная картинка всегда оказывается ярче и зрелищнее реальности. Массовость на экране не всегда отражает массовость в действительности. На Майдане было, естественно, много людей, но не то число, которое заявлялось с трибуны. Телевидение не столько описывает подлинную реальность, сколько само создает символическую реальность, которая лучше удовлетворяет условиям функционирования виртуального пространства.
Телевизионная картинка как бы преувеличивает реальность, часто заменяя ее саму. В качестве примера можно вспомнить свержение статуи Саддама Хусейна, обошедшее все телеэкраны. Но, как оказалось, и это есть пример эксплуатации возможностей именно телевидения. 9 апреля 2003 года американские морские пехотинцы решили сбросить статую. После отбора объекта через громкоговорители команда по психологическим операциям пригласила иракцев на помощь. Сначала вокруг лица Саддама был американский флаг, потом его заменили на иракский, чтобы не выглядеть оккупантами. Статую привязали к машине, которую скрыли за кричащими иракскими ребятишками. В результате образовалась постановочная ситуация, которая потом транслировалась в качестве реальных новостей [2]. Можно увидеть несовпадение характеристик, что реконструируется, по нашему мнению, следующим образом (см. табл. 9).
Таблица 9
Реальная ситуация и телевизионная картинка свержения статуи Саддама Хусейна
То есть постановочное событие не совпадает с реальным по ключевым характеристикам, носящим символический характер. Произошли следующие виды замен:
• флаг американский – на иракский;
• американские пехотинцы – на иракских граждан;
• сбрасывает статую машина, а не толпа.
В одной из других статей по поводу свержения статуи сообщалось также о резко меньшем количестве иракцев, число которых на экране было увеличено с помощью компьютера, чем и была достигнута нужная символизация.
Новости всеми признаются как максимально достоверный факт, из которого вычеркнута интерпретационная составляющая. В подобного рода новостях, наоборот, самым главным является спрятанная в них интерпретационная составляющая. Именно она порождает и делает новость, без нее и новость была бы другой. При этом следует подчеркнуть, что лица, принимающие решения, не ходят по улицам: они видят документы и телекартинки (ср., например, роль CNN в функционировании Ситуационной комнаты Белого дома [3]).