Революция.com. Основы протестной инженерии
Шрифт:
Легитимизация новой силы
Каждый вид революции направлен на захват каждого из трех видов пространств – физического, информационного и когнитивного, а не только какого-то одного. Аграрная и индустриальная цивилизация действовали в рамках физического пространства. Можно построить следующий пример. Чингисхан захватывает физическое пространство военными методами, которые являются физическими по сути. Но перед его армией движутся слухи, чем происходит захват информационного пространства, в которых говорится, что к тем, кто не сдается, армия применяет самые
Однако в случае информационной цивилизации точкой отсчета становится уже информационное пространство, а физическое переходит в список факультативных целей: информационное – когнитивное – физическое пространство.
Виртуальная цивилизация, которая придет вслед за информационной, получит новую модель: когнитивное пространство – информационное – физическое.
В данном случае речь идет о захвате физического пространства чисто коммуникативными методами. Лаже чисто физическое пространство Майдана или пространства перед зданиями кабинета министров или администрации президента путем создания из них телевизионной картинки преобразовывалось в символическую картинку революции: реальная ситуация – телевизионная картинка – символическая картинка.
Телевизионная картинка отбрасывает те моменты, которые не работают на новую системность, акцентируя доказательства существования новой системности, создавая тем самым новую реальность символического порядка. Приметами этих принципиальных трансформаций были:
• большое число людей, все время выходящее за пределы кадра;
• отсутствие примет упорядоченности (стройные ряды и так далее);
• единый визуальный рисунок за счет оранжевых ленточек, лозунгов;
• единый слуховой рисунок за счет пения песен, слушания выступающих;
• нарушение старого типа упорядоченности за счет показа палаток, костров, барабанной дроби в центре города;
• милиция отсутствует или явно защищается;
• общие эмоции – радость, возбуждение, речевки;
• создание картинки мини-Украины на площади за счет поднятых над головами названий разных городов;
• повышенная эмоциональность события за счет большого числа флагов, колышущихся над головами;
• легитимизация события за счет ежедневного исполнения гимна Украины в конце выступлений.
Когнитивный взрыв в аспекте разрушения ментальной упорядоченности подкреплялся таким же нарушением упорядоченности физического пространства. В эту картинку уже нельзя было поместить просто привычного милиционера в форме, а только с оранжевой ленточкой. Контроль физического пространства должен был быть в этом плане направлен на достижение контроля над пространством когнитивным, явно демонстрируя подчинение законам не прежней, а только новой власти.
Оранжевая революция двигалась в русле революции коммуникативной, когда следовало решать проблемы управления информационным и когнитивным пространствами. Ее целями стали:
• делегитимизация
• создание постоянного потока своих собственных новостей и событий;
• блокировка чужих источников информации;
• борьба с другими интерпретациями;
• придание международного статуса внутренним событиям.
То есть теперь инструментарием становится не военная сила, а процессы интерпретации и реинтерпретации. Кстати, на первом же этапе практически исчезли альтернативные источники информации, поскольку все телеканалы оставили свои провластные позиции. Они порождали всю информацию, но уже с точки зрения другого кандидата. То есть инструментарий военной силы, характерный для прошлых войн, меняется на инструментарий информационный, а далее на интерпретационный, когда значимым становится уже не сам факт, а его интерпретация.
Интерпретационный / реинтерпретационный инструментарий призван выполнить важную задачу демонстрации победы заранее, что удается делать путем акцентуации двух характеристик:
• силы «наших»;
• слабости «чужих».
Сила демонстрировалась завышением числа участников оранжевой революции, захватом «сакральных» пространств вокруг зданий кабинета министров и администрации президента. Затем блокировке подверглась дача президента в Конче-Заспе. Это одновременно демонстрировало слабость власти, которая оказалась не в состоянии защитить себя.
Михаил Ремизов увидел в бархатных революциях в качестве обязательного фактора внешнюю легитимизацию такой революции, в то время как в революциях прошлого внешний фактор был всего лишь факультативным элементом: «Революционные технологии – это механизмы придания «целеустремленной» толпе статуса народа. Специфика бархатных революций в том, что этот статус не завоевывается «революционной массой», а приходит к ней извне. Именно внешний центр власти – не столько по дипломатическим, сколько по каналам мировых СМИ, – гарантирует статус митингующих в качестве авангарда народа, вышедшего на сиену истории, чтобы сменить режим. Внешнее признание важно для любого революционного режима, но в одном случае оно только следует за фактом взятия власти, а в другом – логически предшествует ему» [5]. Вероятно, одним из объяснений этого феномена должна быть глобализация, в результате чего внешние правила получают приоритет над правилами внутреннего порядка.
Когнитивный взрыв часто очень управляем, поскольку он должен идти по вполне рациональному пути: от делегитимизации существующего режима к легитимизации новой силы. Делегитимизация строится, как правило, на демонизации режима. При этом, например, одним из самых главных обвинений против Леонида Кучмы стала реальная гибель только одного человека – Георгия Гонгадзе. Это говорит о том, что демонизация состоит из двух компонентов: отрицательного факта и интенсивного тиражирования этого факта в разных средах (информационной, законодательной, судебной, международной и так далее). В этом случае единичность факта уже не будет помехой для демонизации.