Ревущее пространство - время

На скольких похоронах мне уже пришлось побывать? И на скольких еще придется? думала двадцать седьмая Императрица Frybar Абриел Неи — Дебруск Лами Рамаж. Она находилась на флагмане Labule «Гафтонош», служившем также личным кораблем Spunej. «Гафтонош» медленно двигался в направлении погребального зала Лакфакалле.

Возможно, бессчетное множество наций древних времен имело свои собственные обычаи. Однако в Frybar Gloer Gor Bari имперский флагман всегда был устроен так, чтобы Spunej имел возможность командовать флотом в бою. Поэтому личным кораблем Spunej всегда был сверхсовременный Resii. Корабль Рамаж не был исключением — Resii класса Кау, модифицированный для возможного применения в качестве флагмана. И еще одна деталь его отличала: из всех кораблей во Вселенной лишь на «Гафтоноше» Lesheikibash было из зеленого нефрита.

Любой солдат в любом флоте Labule желал бы иметь такую же просторную и роскошно обставленную каюту, как Lesheik. Каюта Императора на «Гафтоноше», конечно, не являлась воплощением роскоши, но все же была украшена весьма изысканно. Тем не менее той, кто взвалила на свои плечи целую Империю с более чем триллионом жителей, такая каюта должна была бы казаться простой и серой.

Однако для Рамаж ее каюта была настоящим раем. Ведь титул Spunej нес с собой колоссальную ответственность и огромную нагрузку, особенно во время войны. Поэтому любое место, где можно насладиться минутами тишины и покоя, было бесценным. Еще лучше было бы, если бы это драгоценное время не прерывалось периодически срочными докладами, — но на такую роскошь надеяться не приходилось.

Пол каюты вздрогнул; это означало, что корабль пришвартовался.

Рамаж поставила на стол изумрудного цвета фужер и поднялась с кресла. Двери открылись, и Рамаж увидела свою свиту, стоявшую (уже, по–видимому, в течение довольно продолжительного времени) в ожидании на мобильных платформах (Sezuria).

— Erumita, — члены свиты опустили головы в почтительном поклоне.

Рамаж кивнула, давая понять, что слышала, и шагнула на платформу. Так Spunej покинула свой персональный рай.

Мобильная платформа мягко скользила вдоль длинной картины, изображающей луг. Метрах в десяти впереди Sash Idar подняли оружие в салюте. Проплывая мимо них, Рамаж не удержалась от непрошеной мысли: возможно, прямо сейчас где–то в Fath тоже проходят похороны — такие, какие невозможно провести в погребальном зале.

Неважно, сколько людей находят такое мышление старомодным, но для солдата Labule лучший гроб — его корабль. Кто–то, быть может,

думает, что недостойно помещать столько людей в один гроб; но таких очень мало. Большинство в Labule считают, что возможность умереть вместе со своей семьей — повод для радости.

— Все, кто служит на одном корабле, — семья, — произнесла она, зная, что никто ей не возразит. На кораблях не проводилось никаких церемоний посвящения членов экипажа в братья и сестры друг друга; но когда ситуация на корабле такова, что либо все выживают, либо все гибнут, — чувство принадлежности всех к единой семье возникает само собой. Особенно во время войны. Как сейчас, в так называемую «Эру войны».

Прямо сейчас обе воюющие стороны имеют в Fath огромное число кораблей, готовых ринуться в бой и либо уничтожать, либо быть уничтоженными. И, соответственно, похороны грандиозного масштаба идут не прекращаясь.

Вернемся, однако, от разговоров о похоронах в двумерном пространстве к «здесь и сейчас», столице Kasarl Gereulak. Погребальный зал Лакфакалле был лишь одним из множества погребальных залов Frybar; но он был одним из самых больших. Здесь хоронили только лишь Fasanzoerl, а также тех, кто получил особое разрешение Spunej.

Аб, хоть и атеисты, демонстрируют иногда обряды, напоминающие религиозные; похороны — один из них. Даже у самых религиозных наземников погребальные ритуалы примитивны и дешевы в сравнении с ритуалами Аб.

Все же, если присмотреться как следует, похороны Аб совершенно никакой религиозной наполненности не имеют. В конце концов, когда Аб отдают дань уважения своим умершим, боги тут совершенно ни при чем; похороны — не более и не менее чем церемония, когда друзья покойного собираются и вместе прощаются с ним.

Sezuria покинула наконец шлюз «Гафтоноша» и вплыла в погребальный зал.

Обе стены главного коридора украшали изображения звезд. Как правило, Аб предпочитают живопись с планетарными пейзажами, но там, где дело касается усопших, звезды считаются более подобающей символикой.

Дверь отворилась; по обе стороны прохода стояло множество людей. Увидев входящую Рамаж, они разом отдали салют.

Из толпы вышел Lodair со светло–коричневыми волосами. Рамаж узнала его по военной эмблеме. Его звали Сидорьюа Боруху Сид Сееру, он оплакивал потерю члена семьи.

— Erumita, вам, должно быть, было крайне неудобно приходить сюда лично; ваше присутствие — большая честь для всех нас, — поприветствовал Рамаж Сидорьюа.

— Это огромная потеря, — скорбно произнесла Рамаж. — Мы хороним моего Bosif; ничто на свете не помешало бы мне прийти сюда.

— Если бы мой покойный отец услышал слова Erumita, он был бы счастлив.

— Возможно, — Рамаж улыбнулась и сошла с платформы.

Полное имя отца Сидорьюа было «Сидорьюа Боруху Сид Сеез»; до сегодняшнего дня он был Bosif Империи.

До самой своей кончины он не очень–то серьезно воспринимал концепцию «отдыха». Более того, его натура не позволяла ему тратить время на общение с другими по тривиальным вопросам — даже с Императрицей.

Если бы он узнал — теоретически, — что холодная и жестокая Spunej явилась сюда, чтобы попрощаться с покойным, он наверняка назвал бы это глупой тратой времени. В этом Рамаж была уверена.

Она прекрасно знала, что Сидорьюа даже на сон жалел время тратить, лишь дремал урывками.

Погребальный зал имел форму круга, гроб с телом прежнего главного советника стоял в центре.