Рейд, дающий надежду 2.2
Шрифт:
При мысли о своих бойцах нахлынула паника. А если, не добившись цели, неведомые недоброжелатели отправят отряд, чтобы разобраться с все никак не подыхающей ротой и найдут занятых раскопками парней. Блин. Пашка изо всех сил рванул доску. Сверху зашуршал мусор. На лицо принялись падать мелкие камушки. Где-то рядом шлепнулось на пол что-то увесистое. Пашка замер. Не хватало еще обвал устроить, который его тут и похоронит и даже прошуршит напоследок молитву за упокой.
Нужно выбираться. А как. Никак. Только ждать. Ждать парней. С трудом успокоив в себе жажду действий, Пашка притих и принялся ждать, прислушиваясь к окружающей тишине.
Пару
Больше никто к его могилке не приходил. Начало темнеть, судя по наступившей темноте. — Во дебил, — прохрипел Пашка, засучил рукав и взглянул на выжившие часы. Десятый час вечера. Ну да. Будем ждать до завтра, скорее всего. Какой до завтра. Уебывайте отсюда скорее. Иначе рядом все ляжете. Пашка чувствовал, как утекает время отпущенное роте, чтобы уйти. Не зря же они запустили ракету. Они точно наблюдали. И никакая это не бомба была. Это был передатчик. Гениально. Изящно и логично. Несешь ящик, чтобы кормить голодных бойцов — на тебе ракету прямо в толпу. Собралась толпа возле грузовика — снова ракета. План был хорош. И это прямо указывает на Чужих. Но с толикой людского коварства. Стоп. Ты вот сейчас понял же, да? Холодная логика Чужих и коварство людей. Вместе. Вот оно. Всё сходится. Изменившаяся тактика, странные взрывающиеся шпионы-диверсанты Чужих. Засада в городе, шпионская камера. Ловушка здесь.
Пашка схватился за доску, прижимающую его к полу, и принялся изо всех сил ее расшатывать, не обращая внимания на боль от сдираемой на груди кожи. Ему показалось, что доска начала немного шевелиться и даже чуть-чуть ушла вбок. Он удвоил усилия. Задыхаясь от нехватки кислорода, ощущая шум в ушах и помутнение в глазах, он толкал влево и вправо доску. Наверху что-то громыхнуло, и наконец-то доска сдвинулась влево и, мстительно ободрав напоследок бок, воткнулась в пол, придавив рукав куртки. Небольшая лавина обломков рухнула на ноги.
Свобода! Он лежал и не мог надышаться мутным от пыли воздухом. Постепенно в голове прояснилось и Пашка принялся исследовать изменившуюся обстановку. Попробовал вытащить рукав куртки из-под доски. Не получилось. Придавило душевно. Рванул руку вверх, чувствуя, как трещит ткань. Есть. Рука свободна, рукав до свидания. Хотя нет, что-то вроде осталось. Поднял руки вверх, ощупывая препятствие над головой. Вот тут вроде что-то поддается. Толкая и сдвигая вбок какую-то железную фиговину, удалось сесть в тесном закутке между кирпичной стенкой и гребаной доской. Теперь он принялся толкать ей вверх, пробивая путь на свободу. На голову безжалостно сыпался мусор и обломки кирпичей. Вот получилось сесть на корточки. Теперь помогали толкать еще и ноги. Блин. Лист железа, так удачно расположившийся у него над головой и служивший своеобразным тараном, во что-то уперся. Пашка завис в полусидячем положении, из последних сил удерживая его над головой. Потом резко отпустил лист и упал вперед. Позади него с шумом и шелестом на пол бухнулась здоровенная куча обломков, придавив ноги. Зато из открывшейся дыры над головой потянуло свежим воздухом. Когда пыль немного улеглась, Пашка вывернул голову и с идиотской счастливой улыбкой уставился в ночное звездное небо в небольшом отверстии над головой.
— А я сам себе шахтер, — прошептал он и зашелся кашлем. Прокашлявшись, Пашка откидал крупные обломки и освободил ноги. Перевернулся и замер, тяжело дыша. В голове было пусто. Передохнув, Пашка решительно уселся и принялся расширять дыру. Наконец, он поднялся на ноги и полез наверх, осторожно хватаясь за норовящие обвалиться вниз огрызки досок. Обдирая кожу и оставляя лоскуты от одежды на торчащих острых щепках, он все же выполз на волю и без сил застыл на куче мусора, бывшей когда-то чьим-то гаражом.
— Вот нахуй тебе смотровая яма, мужик? — спросил он у неведомого хозяина гаража, сообразив, куда он свалился в момент взрыва. Хотя, может быть и хорошо, что она здесь оказалась. Судя по разнесенному в щепки гаражу, взрыв был неслабый.
Переведя дух, Пашка с трудом поднялся на ноги и поплелся к месту стоянки роты, искренне надеясь, что навстречу ему попадется кто-нибудь из бойцов.
— Вот так я и нашелся, — закончил Пашка свой рассказ.
— Блин, это тот гараж, что возле пруда прямо был? — спросил Зипка. Пашка кивнул. — Так мы его в самом начале раскапывали. Докопали до пола и дальше пошли. А то, что там еще и яма была, как-то не сообразили.
— Хрен с ним. Остальные ушли?
— Да. Я остался с Таней, думал тебя искать, и вот, неугомонная наша ещё прискакала.
— Ты весь в крови, — сказала Таня, до этого неподвижно сидящая и изучающая Пашку: — Снимай одежду, я посмотрю.
— Ты же ранена! — сказала прекратившая дуться Кристина. В конце концов, самое плохое позади. Пашка нашелся, живой, почти здоровый, а остальное… Остальное тоже получится. Она подошла к Тане и протянула ей руку с оттопыренным мизинцем: — Давай мириться.
— Давай, — не стала отказываться Таня. Протянула в ответ мизинец.
— Мирись, мирись и больше не дерись, — хором сказали девушки и тихо и грустно засмеялись.
— Если будешь драться, я буду кусаться, — добавила Кристина.
— А кусаться нам нельзя, — начала Таня. — Потому что мы друзья, — закончили обе вместе.
Кристина уселась рядом с Таней, девушки обнялись и замерли, глядя на ярко горящий огонь. Зипка посмотрел на Пашку, со странным выражением лица разглядывающего девчонок и спросил: — Есть будешь?
— Можно я сперва в подобие человека хоть превращусь, — сказал Пашка, поднялся и принялся, скидывать с себя грязную одежду.
— Да уж, — присвистнул Зипка, глядя на командира. Тот пытался аккуратно снять всю разодранную на груди футболку, обильно залитую кровью.
— Крис, аптечку притащи, пожалуйста, — попросила Таня.
— Лечу, — Кристина нехотя поднялась и поплелась до танка. Вскоре она вернулась, таща увесистую Танину боевую аптечку. За это время Зипка уже помог Пашке стащить футболку, отмочив присохшую кровь, обильно поливая его водой из канистры. Пашка молча терпел.
— Ого! — сказал она, увидев, во что превратилась его грудь. Глубокие царапины с лоскутами содранной кожи украшенные красными и темно-синими пятнами синяков. Да уж, борьба с придавившей его доской дорого далась Пашке.
— А что с ногой? — спросила Таня, так же как и Кристина изучающая Пашку.
— Не знаю, но болит, — ответил Пашка.
— Штаны снимай, — скомандовала Таня.
— Так вот сразу? — попытался пошутить Пашка, но наткнулся на внимательный серьезный взгляд и молча расстегнул штаны.