Рейд. Оазисы. Старшие сыновья
Шрифт:
– Нет, он должен был ждать меня пять дней, за это время я собирался произвести разведку, снять метки на местности и либо рассчитаться с ним и отпустить, либо отплыть обратно. Я должен был ему ещё пять рублей.
– А вы знаете, что он не стал вас ждать?
– Знаю, на рассвете я отправил к нему местную девочку с чаем, с завтраком, она вернулась и сказала, что не нашла его лодку.
– И что, он отплыл, не дождавшись денег от вас? – спрашивал Тарасов.
– Ну, судя по всему, отплыл. Этот Жупан казался мне ответственным человеком. Но когда мы расставались, он сказал,
Тарасов всё глядел и глядел на него всё с тем же выражением недоверия на лице:
– Этот ваш Жупан пошёл в заведение, что прямо там, возле пристаней, и стал пить, а после сел играть в карты. И на рассвете сел в свою лодку вместе с теми, с кем играл, и отплыл куда-то.
Он замолчал, как будто ожидая, что инженер ему что-то на это скажет, но Горохов, благоразумно, молча ждал, и тогда начальник безопасности продолжил:
– С вашим Жупаном играл в карты человек, который работает на господина Дулина, и сегодня этот человек не вышел на работу. И нигде в городе его нет. А господин Дулин очень расстраивается, когда вот так вдруг исчезают его люди и ваш Жупан…
– Стоп, – первый раз за всё время Горохов осмелился прервать начальника безопасности, он даже поднял руку, показав Тарасову ладонь, – давайте всё сразу уточним: этот Жупан никакой не «мой», я его нанял на один рейс. И всё. Моих вещей на лодке не было, он должен был ждать меня пять дней у причала, я должен был ему пять рублей, больше меня с ним ничто не связывало. Я не знаю, с кем он играл ночью, ночью я был тут, я не знаю, куда он уплыл, утром я выехал в степь и пробыл в степи почти до вечера. Я к этой истории никакого отношения не имею.
Его речь была вполне себе убедительна и окончательна, тем более инженер был уверен, что Тарасов уже опросил хозяйку заведения на предмет того, что новый постоялец делал ночью. И та сказала, что постоялец встал только на заре, а его мотоцикл был в гараже. Горохов был уверен: если его никто не видел, когда он делал дело на берегу у скалы, похожей на клык, ему нечего было бояться.
Он сказал всё это, конечно, убедительно, только вот этот Тарасов был не тем человеком, которого было легко убедить.
– Если это так, – сказал он многозначительно и повторил, – если это так, то вам не о чем беспокоиться.
Горохов понял, что начальник безопасности дело не оставит. После этой неприятной фразы гости покинули комнату инженера. А тот, заперев засов, сняв ремень с кобурой, пошёл и сел на кровать, стянул сапоги: «Жупан, идиот, выпил и сел играть в кабаке с местными, те, конечно, пьяного развели, выиграли все деньги, что Горохов ему заплатил, потом ещё и в долги этого недоумка загнали. А ближе к утру потребовали рассчитаться. Пригрозили отобрать лодку, а Жупан сдуру и сказал про схрон инженера, думал, что рассчитается тем, что там спрятано. Вот и рассчитался. Так бывает с игрочишками, конец у них у всех почти всегда одинаковый».
Всё это осложняло ему задачу. Если кто-то прошлой ночью в том кабаке слышал, что Жупан рассказывал про схрон инженера своим партнёрам по
«Да. Хоть собирайся и уезжай, с местными лучше не шутить».
Было жарко, и вправду аккумуляторы в гостинице после двух ночи сдыхали, кондиционер еле-еле дул. Инженер вылил на себя остатки воды из кувшина. Вздохнул, посидел немного, поразмышлял. Пару минут, не больше. Взвесил все за и против. Против была только его собственная безопасность. Риск, конечно, налицо, но слишком много уже было вложено в это дело.
«Ладно, будем надеяться, что никто ничего не слышал, а меня у скалы никто не видел».
Надежда на авось? Нет, Горохов на «авось» никогда не полагался, поэтому до сих пор был жив, он просто производил подсчёт вероятностей. И сейчас он считал, что всё должно сложиться в его пользу. А Тарасов пусть ищет, конечно, своего человека, на то он и начальник безопасности у Папы Дулина.
Горохов встал, на часах половина третьего, смысла ложиться уже не было. Он стал собираться в долгую дорогу, в степь.
Глава 5
Он не очень торопился, нужно было подождать, пока рассветёт, иначе можно было приехать раньше, чем к сетям пожалуют сборщики саранчи. Их ещё не было, и он стал прохаживаться по округе, пока не жарко. Было тихо, он не надевал маску, вдыхал полной грудью не нагревшийся воздух. Саранча ещё не вся спряталась в песок. Кое-какие особи ещё шелестят в воздухе. Машинально и без всякой злобы инженер раздавил очень опасного паука на склоне бархана. В принципе, это место ему нравилось. Низина, река километров пять-шесть на запад. Всё указывало на то, что тут есть вода. Камни встречаются нечасто. Здесь можно бурить. Завтра он приедет сюда с инструментом, ещё раз поглядит и посчитает.
Солнце едва выползло из-за горизонта, степь засыпала. Живность пряталась. Но все барханы вокруг и одна длинная, но невысокая дюна были испещрены следами гекконов. Ну а раз тут есть ящерицы и саранча, конечно, здесь, естественно, водятся и дрофы. Да, дроф тут было много, и козодой в этих местах, скорее всего, тоже водился. Но ему попались и следы опасного животного. Прогуливаясь вдоль одного из барханов, он наткнулся на широкую, почти незаметную полосу – сантиметров двадцать.
«Большая тварь», – отметил он про себя и взвёл курки на обрезе.
Дальше не пошёл; конечно, нужно было пойти прикончить это опасное существо, пока след свежий, но это заняло бы время, а у него его не было. Инженер направился к мотоциклу. Повернул и через сотню шагов набрёл на ещё один такой же след, только поуже. Да, сколопендр тут было предостаточно. Если сегодня всё сложится, придётся ими заняться.
Горохов ещё на подъезде к сетям увидал трёх людей с оружием. Сапоги они не носили – самодельные башмаки, обмотки, короткие, почти белые пыльники, головы укутаны в тряпки. Они стояли на бархане и смотрели в его сторону. К ним он и направил мотоцикл. Подъехал почти вплотную и заглушил мотор.