Рейдер
Шрифт:
Он тут же набрал номер Колесова и, не вдаваясь в объяснения, распорядился:
– На выходе из спецчасти Павлова обыскать. И… помни о своих премиальных.
Они обнялись, и хозяин кабинета гостеприимно указал стволом пистолета на стул:
– Садись, Палыч.
Павлов присел, а Пахомов ногой подвинул табуретку, сел напротив и бросил на стол наградной «стечкин».
У этого пистолета с дарственной гравировкой и подписью генерала Громова на корпусе была прелюбопытная история. Вообще-то, за успешную операцию в Панджшерском ущелье Пахомова
Пахомов ухватил на три четверти опустошенную бутыль со спиртом и набулькал «огненной воды» в стакан и металлическую кружку. Затем пододвинул к Павлову бутылку с колой, ломоть черного хлеба и банку сардин и стукнул кружкой о стакан.
– Ну, дрогнули?!
Павлов молча выпил полстакана, запил мутной липкой колой, похожей по вкусу на отвар из лекарственных трав, и взял со стола кусок черного хлеба. Сам хозяин спецчасти уже пододвинул к себе стеклянную банку из-под огурцов и, с трудом просовывая в горловину свою широченную ладонь, азартно вылавливал затерявшийся на дне единственный огурец.
Павлов отломил кусок хлеба, макнул его в почти опустошенную банку из-под сардин, с аппетитом закусил. Он так с утра ничего и не поел.
– Ты чего тут устроил Кандагар?
– Эх, Палыч!.. – вздохнул особист. – Знал бы ты, что здесь творится…
– Ну, кое-что я знаю. Батраков рассказал. Ты мне расскажи, как ты вообще в Тригорске оказался. Выпускник Высшей школы КГБ, а сидит в спецчасти НИИ…
Пахомов насупился:
– Чо тут говорить? Сам знаешь, какое время было. Кругом бардак, Контору почти развалили. Кто в охранку подался, кто – в коммерцию. Да ты и сам тоже свалил за бугор учиться… в Гарвард – так?
– Нет, в Питсбург, – мотнул головой Артем, – в Школу права.
– Один хрен, – махнул рукой особист. – Я хотел у себя дома в Грозном работать, но там уже дудаевцы верховодили, и управление закрыли…
Он подлил спирта.
– Ну, и куда мне с моей русской рожей? В нелегалы? Перевели сюда, а здесь тоже сокращение, ну и устроился в НИИ особистом.
– Сань, – не выдержал Павлов, – тебя же с твоим боевым опытом и знаниями могли в любую…
Пахомов упреждающе поднял руку:
– Ну, вспомнили обо мне во вторую чеченскую… Пришли двое из Конторы и так же вот начали – ваш опыт… ваши знания…
– И что?
Особист помрачнел:
– В Афгане, когда я осколок схлопотал, меня Руслан Абалков, чеченец, на себе вытащил… а уже в наше, «мирное», время его родной аул артобстрелом накрыли. Всех. Ну и принял он сторону боевиков.
В спецчасти на несколько секунд повисла мертвая тишина.
– И что, Артем… мне против него воевать?
Павлов молчал.
– Понятно, мне и на гражданке денежные места предлагали, – вздохнул особист.
– Ну и соглашался бы.
– Да не могу я этих мерзавцев на джипах охранять! – взревел Пахомов. – Я своей стране хочу служить!
– А здесь… – начал Павлов.
– Здесь – нормально, – оборвал его Пахомов. – Батраков – мужик стоящий. И фирму сберег, и людей. Ему страна спасибо должна сказать за то, что детали для ракет у нас берет, а не за бугром.
Они выпили, и Павлов, быстро закусив, оглядел уставленные сейфами и стеллажами стены спецчасти. Второпях распиханные по полкам бумаги определенно только что сортировали.
– Сдается мне, ты не только из-за упрямства здесь оборону держишь.
Пахом внимательно посмотрел на собеседника.
– С какой целью задаете вопрос, мужчина?
– Брось, Пахомыч, – отмахнулся Артем, – не надо со мной в государственные тайны играть.
Они оба знали, что бумагами бывших оборонных НИИ за бугром интересуются весьма живо, и они оба знали, что юридических препятствий к утечке некогда секретной информации теперь почти нет.
– НИИ давно приватизировано, – развел руками Артем, – здесь нет больше государственных тайн, остались только коммерческие.
Пахомов насупился.
– Знаешь, Артем, – тихо сказал он, – здесь годик назад делегация гостила из Германии, от концерна «Сименс»… и был у них один человечек – и на русском неплохо шпрехал, и водку с нашими конструкторами будь здоров жрал. А главное, ориентировка из ФСБ на него пришла.
Павлов машинально бросил взгляд на стеллажи и вдруг понял, что именно делает с документами «Микроточмаша» Пахомов.
– Переподшиваешь…
– Точно, – кивнул особист. – Без меня им за полгода не разобраться, где что лежит.
Артем вздохнул. По сути, Пахомов был прав, но вот юридически…
– Слушай, Артем, помоги, – заглянул ему в глаза бывший однокурсник.
– Чем? – насторожился Павлов.
Особист поднялся из-за стола и снял с полки тоненькую папочку – не более двух десятков листков.
– Передай от меня весточку на волю, – бережно положил он папку на стол, – ты сам знаешь кому.
Колесов терпеливо ждал у закрытых на засов дверей в оружейку и уже понимал: премиальных за чистоту захвата не будет. А потом внутри что-то грохнуло, раздались быстрые шаги, и засов со свистом отодвинулся.
– Да пошел ты! – закричал раздосадованный упертостью особиста адвокат.
Колесов налег на дверь, отбросил адвоката в сторону, с «Макаровым» наперевес ворвался в оружейку и сразу понял, что опоздал. Стальная дверь в спецчасть была уже закрыта.
– Ничего не понимает, – пожаловался адвокат начальнику охраны и, размахивая портфелем, двинулся по коридору.
Там, сзади, грохнул выстрел, и пуля, выпущенная из пахомовского «стечкина», вырвала кусок штукатурки где-то над головой. Но это было неважно. Колесов проводил уплывающий по коридору адвокатский портфель напряженным взглядом, а затем резко обернулся. Один из «клещей» смотрел прямо на него.
«Вот кто Спирскому стучит…» – подумал начальник охраны и понял, что обыск Павлова придется делать демонстративно, и лучше, если при осведомителе шефа.