Рейдовый батальон
Шрифт:
Мелентий Митрашу, зам. командира второй роты, как более опытный, возмущался меньше всех.
– Мужики, меньше сотрясайте воздух: он сам понимает, что в наших глазах он мудак, но ему ж тоже такую же ахинею рекомендуют начальники. Пойдем лучше пообедаем, да вовремя доложим о сделанном. Обед – главное дело на войне. Я в Панджшерской операции в прошлом году наголодался. Привезут солдат, а уже через месяц почти все в госпиталях – заболели. Дистрофия и гепатит. Один солдат из вертушки выбрался, мешок тяжелый, автомат, еще много всего на него навешано, а лезть по крутой горе метров восемьсот. Снизу вверх посмотришь – голова кружится. Так вот, этот боец-писарь сразу ствол в рот и на спусковой крючок нажал –
Так вот, когда от истощения умерли несколько человек, прибыла медкомиссия из Кабула, всех с гор спустили к броне и давай рост мерить да вес. А я исхудал, форма оборванная была, без знаков различия и звездочек, х/б на мне еле висело. Встал на весы – 65 килограммов, а рост – 189 сантиметров. Медсестра врачу говорит: «Дефицит веса двадцать килограмм». Врач как засуетился. Скорей в госпиталь! В вертолет его! Как фамилия солдата? Старший лейтенант Митрашу, говорю, Мелентий Александрович. Зам. комроты по политчасти. Полковник-медик череп почесал, похмыкал и изрек: «Вообще-то страшного ничего нет, все в пределах нормы, возвращайтесь в роту». Вот так-то, такие дела. А как хотелось на белых простынях поваляться, поесть, отоспаться, медсестру обнять какую-нибудь. Поэтому еда в нашей жизни – задача первостепенной важности.
– Ну, тогда пойдем «почуфаним», – подытожил Мелещенко.
– Пойдем поедим, – поддержал его оду чревоугодию Мелентий. – Вообще от сильного напряжения и стрессов у солдат слишком часто крыша съезжает. Эх, в той Панджшерской операции я был совсем зеленым, только из Союза приехал и попал во второй батальон. Он тогда тоже был рейдовый, это потом встал в Баграмской «зеленке» по заставам. У одного бойца мозги с катушек слетели – бросил мешок и пошел в долину к «духам». Ротный попытался его остановить, успокоить, догнал, а тот молча автомат наставил ему в живот и дал очередь. Мы все были гораздо выше, быстро спустились, перевязали командира, выносить стали на площадку для приземления вертушки. Смотрим, а солдат уже в долине и убегает все дальше и дальше. Навели на квадрат артиллерию и ударили «Градами». Реактивные снаряды легли хорошо, кучно. Позже тело подобрали и в Кабул вывезли, списали гниду на «духов». А ротный выжил, кишки малость укоротили, но выжил. Только в Афган он уже не вернулся. Эх, хороший был командир. Душевный.
– Мелентий, а как ты в наш батальон попал? – поинтересовался я.
– Ты про Масленкина слышал?
– Слышал, что погиб парень. Часто все его вспоминают, намекая на какую-то трагедию, но толком никто ничего не говорит.
– История такая. В декабре прошлого года он прибыл, а в январе через месяц операция проводилась в Пагмане.
Спустился Масленкин в кишлак с десятью солдатами за водой. Дело темное, как было на самом деле – никто не знает. Ротный доложил, что разрешил за водой спуститься, а кто говорит, что сам надумал в кишлак сходить за барашком: сержанты упросили. Вообще до кишлака было далеко, и пространство было не простреливаемое с гор, совсем неприкрытое. В долине нарвались на «духов». Патронов с собой взяли мало, только то, что в лифчиках, а некоторые были с единственным магазином. Батальон был разбросан далеко по задачам. В роте взвод от взвода находился на большом расстоянии. Один сержант только и уполз по арыку, отстреливаясь, остальных постреляли и порезали. Лейтенанту мошонку на лицо натянули и член в рот вставили. Кишлак мы через неделю отбили, тела вытащили, дома все с землей сровняли. Но кому от этого легче? Солдат изуродовали, но Масленкину досталось хуже всего. Так-то. Опыта не было: первый раз шел в рейд. Поэтому, парни, повнимательней будьте, не лезьте туда, куда собака свой конец не сунет. Набирайтесь опыта. Убивают всегда новичков. Выдержал вначале, приноровился – будешь жить. Повоюешь, и заменят.
Вот такие невеселые истории поведал Мелентий Александрович перед боевыми действиями, зато поучительные.
За продовольственными складами разметили площадку для вертолетов. Вертушки я раньше видел в основном только в кино, а в Афгане летал один раз становиться на партучет из Кабула в Баграм.
Задачи ротам поставили уже на площадке. Секретность! Отметили точки на картах, разбили нас для десантирования по восемь человек. Через три часа ожидания появились вертолеты, и началось… Посадка – взлет, посадка – взлет… пыль, песок. Посадка – взлет. Батальонный разведвзвод разделили пополам, одна половина – со мной.
Посадка. Ветер раздувает волосы, глаза запорошило пылью. Наклоняясь до земли, бредем к открытому люку.
Взлетели, а парашютов-то нет! Глянул вниз с замиранием сердца – земля все дальше и дальше. Страшно. Люди не видны, летим высоко. Постепенно наступило успокоение, и мысли приобрели философское направление.
Собьют? А может, нет. А если и собьют, может, сядем? А если погибнем? Ну не сейчас же, ведь могут убить в любой момент (погибают и в мирное время: машиной задавит, кирпич на голову, инфаркт).
Ладно, чепуха все это. Вон, даже опытные солдатики хоть и бравируют, но заметно нервничают.
Батальон впервые десантировался на вертолетах.
Разведчику Гостенкову места на лавке откинутого сиденья не хватило, и он развалился на днище, вытянув ноги. Весь обвешанный и обмотанный лентами, в тельняшке, обняв ПК, он был похож на матроса-анархиста.
Постепенно началось снижение.
Вертолеты один за другим на бреющем полете стелились по изгибу речушки в ущелье. Вдруг вертушка оказалась над широкой долиной, похожей на зеленый остров между угрюмыми серыми скалами.
Внизу шел бой, и мы, высадившись, сразу же втянулись в него. Откуда били по нам, было не ясно, мы же стреляли во все стороны от площадки. Под прикрытием шквального огня батальон занимал позиции, расползаясь все шире по долине.
Ротный веселыми воплями встретил меня.
– Ну, что, рэйнджер! Впереди «духи» уходят по ручью. Человек десять уже ускакали на лошадях. Прямо как в кино «Белое солнце пустыни». Кто только будет Суховым? Наверное, комбат. И где, черт возьми, Верещагин с пулеметом! Ха-ха.
Минометы били вглубь «зеленки», стреляли без треног с руки, толком не зная, куда, а пехота понемногу ползла вперед – от куста к кусту, от бугра к бугру, от камня к камню. Пули свистели, рикошетили от булыжников. Попались по пути первые трупы животных и бородатых «духов».
А у нас в батальоне – раненые. Опять раненые во второй роте. Кого-то унесли в приземляющиеся вертушки. Одних – сюда, а других – уже обратно.
Вот полк весь уже здесь. Разведбат и восемьдесят первый полк расположились по гребням ущелья. Десантники где-то рядом, за перевалом.
Проползли открытое пространство и скорее в кишлак, который уже трясет разведка. Несколько «бородатых» валяются в овраге на краю кишлака. Эти уйти не успели и бились до последнего патрона.
А что же я? Второй бой, и никого не завалил, толком «духов» и не видел. Стрелял куда попало, впрочем, как и вся остальная рота.
Комбат Василий Иванович вызвал Кавуна, и вскоре тот вернулся хмурым и озабоченным.
– Ну вот, попали в переделку, черт. Тут «духов» больше, чем нас, раз в пять. Нога «шурави» никогда не ступала на эту помойку. Тебе задача – берешь трех бойцов и вон за крайним жилищем на горке занимаешь оборону. Ночью не спать. Ты в боевом охранении от нашей роты. Вот тут и тут будут от второй и третьей роты заставы. Не постреляйте друг друга. Бери людей из второго взвода. Ну, удачи! Костры не разводить! Маскироваться.