Рейдовый батальон
Шрифт:
Оказалось, совещание, а я случайно забрел чуть-чуть раньше, чем меня оповестили.
– Товарищи офицеры, – грозно нахмурил брови наш начальник, – вы видите, какой тут бардак? Полный развал! Сарай, а не ленкомната, боевых листков нет, документация в завале, солдаты распущены и неопрятны.
Анархия на заставах. А где замполиты батальона и роты? Чем занимаются? Только что коров сами не воруют!
Трое унылых офицеров поднялись и стояли красные, потные, смущенные.
– Ввожу в курс дела всех, кто не знает, – продолжал Золотарев монотонное свое бубнение. –
Наступило гнетущее молчание. Мы все были в шоке.
– Товарищ майор! Разрешите возразить? – спросил какой-то капитан.
– Можете не возражать. Я знаю, что вы скажите. Вы не владеете обстановкой. Эти негодяи попались второй раз. Позавчера, оказывается, они уже украли эту корову. Их афганцы поймали, побили и отпустили. Побили потому, что солдаты были не вооружены. В этот раз они взяли автоматы, но почти не было боеприпасов. По магазину всего. Патроны кончились быстро. А у прапорщика был нагрудник с магазинами, вот он и отбился, убежал, отстреливаясь. Мерзавец! Всех бросил. Задача перед полком: пройти «зеленку» от Чарикарской дороги. Восемьдесят первый полк пойдет от Баграма вместе с разведбатом. Десантники сорок пятого полка пойдут со стороны гор. Но сначала артподготовка, будем бить, пока не отдадут тела. Всем по местам, по ротам! Ваши командиры сейчас получают указания.
Мы дружно встали и вышли в гробовой тишине из комнаты.
– Как дела? Что было на самом деле? – спросил Мелентий у парня из пятой роты.
– А кто его знает, что? Прапор был на заставе старший. Солдаты толком ничего не говорят. Их сейчас особисты трясут. Но все вроде так и есть, а может, и не совсем. Прапор сказал, что побежал за ними вдогонку.
– Что с бойцами? – спросил я.
– Уже давно трупы. Их убили еще в винограднике. Фролов, уползая, слышал, как бойцов добивали. Гады! Звери! Скоты!
Артиллерия, танки, минометы принялись утюжить «зеленку». Артполк, разместившийся за дорогой, повел интенсивный огонь. Взрывы, словно огромные фонтаны, взметались в виноградниках. После выстрелов орудий крупного калибра целые дома взлетали и рассыпались. «Зеленку» застелило пеленой из пыли и дыма. «Ураганы» и «Грады» беспрерывно выплескивали залпы огня, заряжались и отправляли новую партию смертоносного груза в кишлак.
Мы шли к ротам, как вдруг примчался «бобик» – ГАЗ-69 с афганцами, облепившими машину со всех сторон. Они выгрузили из машины три скрюченных тела. Я подошел вместе с другими офицерами поближе.
Тела лежали в неестественных позах, без штанов, в крови и грязи. Оскальпированы и кастрированы. Кожа свисала ломтями с рук и ног.
– Н-да… Сварили, да еще раскаленным шомполом, как шашлык, проткнули. Мерзавцы!
Лейтенант-переводчик заговорил с ополченцами и, услышав ответ, перевел:
– Четвертого пока не нашли, автоматы «духи» не вернут. Мятежники ушли из кишлака. Солдаты – воры и жулики, часто грабили местных жителей. Воровали кур, овец, теперь украли корову. Вот и попались. Сняли с мальчишки пастуха часы. Он прибежал домой и рассказал, а в кишлаке отдыхала банда. Бойцам жутко не повезло. Эти болваны почти не сопротивлялись, патронов совсем мало было.
Комполка разъяренно пыхтел. Толстые мясистые щеки и губы нервно дрожали. Вид истерзанных солдат привел его в ярость, и он, как раненый слон, готов был растоптать все на своем пути. Его душа жаждала мести и крови.
– Артиллерист! – заорал «батя». – Огонь из всех стволов! Беспрестанно, пока снаряды не кончатся. Снести, сровнять с землей эти чертовы дома. Наши – гады, но и эти – звери. Огонь! Огонь!
Командование отдало приказ наносить удары до тех пор, пока не выдадут последнее тело и оружие.
Солдаты из подразделений, кто посмелее, сбегали и посмотрели на убитых, возвращаясь в глубоком шоке.
Во взводах стоял гул, все были возбуждены и негодовали. Батальон приготовился стереть в порошок лежавший перед нами кишлачок. В роты распределили усиление: по два огнеметчика, по одному минометному расчету. Полковая бронегруппа, растянувшаяся вдоль дороги, развернула орудия. Танки, самоходные орудия, БМП, минометы «Василек» – все это начало утюжить подходы к селению, его западную окраину.
Несколькими колоннами подразделения проходили мимо молчавших развалин. Ни малейших признаков жизни не наблюдалось. Мы осматривали дом за домом, двор за двором. Ни одно живой души.
Сараи и подвалы забрасывались гранатами и дымовыми шашками. Все вокруг наполнилось едким дымом. Он клубился и поднимался из виноградников, из дворов. Кяризы (как ходы сообщений) нейтрализовали таким вот удушающим способом. Есть ли там мирные жители, были ли там боевики? Кто знает… Колодцы глубокие, криков не слышно, и выбраться никто не сумеет при всем желании.
Солдаты продвигались осторожно и не спеша осматривали все вокруг. Саперы шли впереди, снимая растяжки. Вдруг немного правее раздались выстрелы. Третья рота наткнулась на банду, и завязался бой. Мы ускорили движение и тоже наткнулись на группу из отходящих душманов. Короткая перестрелка – и «духи» ретировались, унося раненого или убитого, судя по крови на тропинке.
Ротный по связи передал приказ:
– Стоять. Темнеет. Занимаем оборону на ночь, соседи – третья рота справа, разведвзвод слева.
Взводы заняли оборону в брошеных строениях и принялись обживаться.
Я, Сергей Острогин и лейтенант-минометчик подошли к огнеметчикам.
– Чего не стреляете, сержант? – спросил Сергей.
– Дак вы ж не приказываете, мы и не дергаемся. Прикажете – стрельнем.
– Мужики! А покажите, как, мы сами и бабахнем, – предложил им я.
Солдаты показали принцип действия, быстро все объяснили и выдали каждому по огнемету. Огнемет представлял собой толстую трубу с зарядом внутри (сюда целишься, сюда нажимаешь, отсюда летит, там взрывается, если попал, то кто-то сгорел).