Рейнтри: Призраки
Шрифт:
— Думаю, что пропущу завтрак, — ответила она, ее голос все еще звучал с придыханием, свидетельствуя о только что пережитом оргазме.
Гидеон улыбнулся. Возможно, испугать ее будет легче, чем он думал. Эта надежда длилась недолго. Все еще запыхавшись, она сказала:
— Заедешь за мной, когда закончишь с завтраком.
***
Закрыв за Рейнтри дверь, Хоуп помчалась к лестнице и, съежившись, уселась на нижнюю ступеньку. Колени подгибались, бедра дрожали; она все еще не могла дышать; мысли кружились. Что произошло?
Разумеется, прошло уже много времени с тех пор, как до нее дотрагивался мужчина. И она
Маловероятно, неслыханно, но определенно не невозможно.
Хоуп прислонилась к стене, скрываясь в тени, ее внутренности все еще немного дрожали. Колени продолжали трястись, и она чувствовала растущую влагу, говорившую, что она не закончила с мужчиной, который возбудил ее и вынудил кончить в течение секунды. Хорошо, мысленно она определенно покончила с ним, но вот тело чувствовало себя иначе.
Гидеон может очень сильно ранить ее. Может оказаться еще одной ошибкой. Она не пойдет на это, она просто не может рисковать. Тогда почему она все еще вспоминает, как его усы щекотали ей шею, и представляет, как они будут ощущаться у ее рта?
Хоуп принялась играть висевшей на шее серебряной безделушкой. Ей бы следовало сорвать эту проклятую штуковину и выбросить. Следовало накатать жалобу на этого сукиного сына за то, что осмелился положить на нее свою лапу. Конечно, надо полагать, он хотел и ожидал от нее именно такого поступка.
Но она собиралась встретить его завтра утром и притвориться, будто ничего не произошло. В Гидеоне Рейнтри было нечто большее, нежели зоркий глаз, и она собиралась узнать, что это за большее .
***
В это время года штормы бывали часто. Гидеон любил шторм. А больше всего он любил в нем молнии. Полночь уже прошла. Он стоял на берегу, подняв к облакам лицо и ладони, одетый в обрезанные джинсы. Электроны наполняли воздух. Он мог осязать их, чувствовать.
Он также все еще мог чувствовать и осязать ее. Обычно, когда воздух заряжался электричеством, его ничто не отвлекало, но он все еще ощущал, как Хоуп обвилась вокруг него, хваталась за его одежду, стонала и пошатывалась, кончая сильнее, чем он ожидал. Он все еще мог ощущать вкус ее шеи на своем языке. Он сделал это, намереваясь отвлечь ее, а вместо этого сам стоял здесь, безнадежно растерянный, спустя несколько часов после того, как ушел и оставил ее дрожащей и смущенной.
Он не мог позволить себе находиться в растерянности. Ни сейчас и ни когда-либо в будущем. Именно по этой причине он всегда отсылал Эмму прочь, поэтому же регулярно отправлял по почте амулеты плодовитости для Данте. Кто-то должен продолжить род Рейнтри, но это будет не он.
Какая нормальная женщина примет то, кем и чем он являлся? В его жизни бывали моменты, когда он хотел этого больше всего на свете. Не стать обычным, не отрицать, кем и чем он являлся, или отказаться от своего дара. Ничего подобного, никогда. Просто иногда он страстно желал прикоснуться к чему-то нормальному в своей жизни. Только прикоснуться. Но он не мог получить этого. Ничто в его жизни никогда не было и не будет нормальным.
А вот Хоуп была нормальной. Если бы она узнала, кем является ее напарник и что может сделать, то он уже никогда не оказался бы к ней настолько близко, чтобы дотронуться.
Первая молния расколола небо и осветила ночь. Она танцевала поперек черного неба, расщепляясь мощными венами, красивая, яркая, сильная. Он чувствовал ее под своей кожей, в своей крови. Следующая ударила ближе и мощнее. Он тянулся к ней, и она тянулась к нему. Они с молнией питали друг друга. Он притянул энергию ближе, впитывая ее.
Следующий разряд молнии пришелся в него. Она прострелила сквозь тело, танцуя в крови. Его глаза на миг закатились, ноги оторвались от песка так, что он приподнялся над землей на пару метров. Он никогда не чувствовал себя более сильным, чем в подобные моменты: укрытый ночью, рядом с ревущими волнами и бегущей по крови молнией.
Гидеон не просто любил шторм, он сам был штормом. Пойманный молнией, являясь ее неотъемлемой частью, он пил силу и красоту. Кормясь штормом, Гидеон платил ему сторицей, подпитывая его. С наступлением летнего солнцестояния он не нуждался в дополнительных инъекциях штормовой мощи, но хотел их. Жаждал. Стоя на берегу в одиночестве, укрепляя свое тело силой, разделенной с разгоряченной природой, он не мог отрицать свою суть.
Рейнтри.
Следующий удар молнии поразил Гидеона и отбросил назад на несколько метров. Ему казалось, будто он летит сам, а не из-за толчка. Сам или нет, он прерывисто дыша приземлился в песок на задницу, возбужденный и воодушевленный. Его сердце билось как сумасшедшее, дыхание вылетало с трудом. Шторм пошел дальше, но мелкие осколки молнии остались с Гидеоном, в темноте ночи поразительно ярко потрескивая на его коже. Белое, зеленое и синее электричество танцевало на нем и внутри него. Он поднял руку к вечернему небу, следя, как затухают искры на коже.
Нормальное было не для него и никогда не будет. Лучше всего не тратить время впустую, желая вещей, которым не суждено сбыться, невозможных вещей, таких, как находиться в следующий раз внутри Хоуп, когда она покачнется и задрожит.
Если она насмехалась над аурами, кристаллами и талисманами удачи, то что подумает о нем?
Глава 6
Среда, 8:40
Гидеон почти ожидал, что к тому моменту, когда доберется до «Серебряной чаши», Хоуп уже будет далеко от магазина своей матери. Вчера вечером у нее было время подумать. Возможно, она уже находится в центре и регистрирует жалобу на него или просит о переводе. А может, уже на пути назад в Роли, хотя, честно говоря, его напарница не походила на трусиху. Однако вряд ли она сделает вид, что ничего не случилось.
Но она снова удивила его. Внешне спокойная, она ждала снаружи, держа в руке чашку кофе. Хоуп как обычно оделась консервативно: в серый брючный костюм и белую блузу, которая выглядела бы простой на любой другой женщине, но на Хоуп Мэлори смотрелась невероятно эффектно. Знала ли она, что эти строгие брюки, которые, по ее мнению, придавали ей профессиональный вид, лишь подчеркивали длину и стройность ног? А с этими каблуками, которые, видимо, предназначались для того, чтобы сделать ее выше, просто сражала наповал. Если она и надела амулет, подаренный им прошлой ночью, то он был хорошо скрыт, так же, как и его собственный.