Рейс на эшафот
Шрифт:
— Вот именно, — сказал Мартин Бек. — Кроме того, тот случай с Терезой шестнадцатилетней давности. И ты никогда не участвовал в том расследовании. По-моему, единственный, кто остался с тех времен, так это Эк.
— А ты уже просмотрел дело?
— Да нет. Только перелистал. Там две тысячи страниц протоколов. Все документы находятся в Вестберге. Поедем туда?
— Да. Нужно освежить это дело в памяти.
В автомобиле Мартин Бек сказал:
— Ты все же, вероятно, достаточно помнишь это дело, чтобы понять, почему Стенстрём занялся именно Терезой?
Колльберг кивнул.
— Да. Потому что оно было самым трудным из всех, которыми он мог заняться.
— Да Оно было самым трудным и необъяснимым. Он хотел показать всем, на что он способен.
— И позволил застрелить себя, — сказал Колльберг. — О черт! Какая же между этими делами связь?
Мартин Бек не ответил, и больше они уже не разговаривали. Только после того, как они приехали в Вестбергу, остановились перед зданием управления полиции и вышли под снег с дождем, Колльберг сказал:
— А дело Терезы можно было бы раскрыть? Теперь?
— Мне трудно представить себе это, — ответил Мартин Бек.
XXV
Колльберг, тяжело вздыхая, вяло и без всякой системы просматривал скоросшиватели с рапортами.
— Наверное, понадобится неделя, чтобы все это перерыть, — сказал он.
— Как минимум. Главные обстоятельства тебе известны?
— Нет, даже в общем.
— Здесь где-то имеется резюме. Впрочем, я сам вкратце расскажу тебе об этом деле.
Колльберг выразил согласие. Мартин Бек, роясь в бумагах, сказал:
— Данные ясные и однозначные. Очень простые. В этом-то и состоит трудность.
— Начинай, — поторопил его Колльберг.
— Утром десятого июня одна тысяча девятьсот пятьдесят первого года, другими словами, более шестнадцати лет назад, один человек, который искал потерявшегося кота, обнаружил в зарослях около стадиона «Штадсхаген» на Кунгсхольмене труп женщины. Она была голая, лежала на животе с вытянутыми вдоль туловища руками. Вскрытие показало, что ее задушили и что она умерла приблизительно пять дней назад. Труп хорошо сохранился; вероятно, он лежал в холодильнике. Характер преступления несомненно свидетельствовал об убийстве на сексуальной почве, однако из-за того, что прошло много времени, при вскрытии не удалось установить со всей определенностью, была ли она изнасилована.
— Что, как правило предшествует убийству на сексуальной почве.
— Да. С другой стороны, результаты осмотра места преступления указывали на то, что труп мог лежать там максимум двенадцать часов. Потом это подтвердил свидетель, который накануне вечером проходил мимо этих кустов и не мог не заметить труп, если бы он там лежал. Затем нашли нитки и обрывки материи, указывающие на то, что труп перевозили завернутым в серое одеяло. Стало ясно, что место, где нашли труп, не идентично месту, где было совершено убийство, и что в кусты положили именно труп. Причем не потрудившись прикрыть тело мхом или ветками. Да, кажется, это все… хотя нет, еще две особенности. Перед смертью она в течение многих часов ничего не ела. Никаких следов убийцы, как-то: отпечатки пальцев и тому подобное — не обнаружено. — Мартин Бек перевернул страницу и просмотрел машинописный текст. — Убитую женщину опознали еще в тот же день. Это была Тереза Камарао, двадцати шести лет, родившаяся в Португалии. Она приехала в Швецию в одна тысяча девятьсот сорок пятом году и в том же году вышла замуж за своего земляка Энрике Камарао. Он был на два года старше нее и служил радистом в торговом флоте; сойдя на берег, он стал радиотехником. Тереза Камарао родилась в Лиссабоне и, по данным португальской полиции, была родом из хорошего дома, из семьи, пользующейся всеобщим уважением. Верхний слой среднего класса. Она приехала сюда на учебу, которую немного отложили из-за войны. Однако учиться она не стала, а вместо этого вышла замуж за Энрике Камарао, с которым здесь познакомилась. Детей у них не было. Материально обеспечены неплохо. Жили на Торсгатан.
— Кто ее опознал?
— Полиция. Вернее, полиция нравов. Она была известна им уже два года. В сорок девятом году, пятнадцатого мая — обстоятельства были таковы, что дату можно установить точно, — в жизни Терезы произошла резкая перемена. Она убежала из дому — так здесь написано — и с тех пор вращалась в преступном мире. Короче говоря, она стала шлюхой. Превратилась в нимфоманку и на протяжении двух лет жила с сотнями мужчин.
— Да, я припоминаю, — сказал Колльберг.
— Теперь мы приближаемся к сути дела. В течение трех дней полиции удалось найти трех свидетелей, которые девятого июня в половине двенадцатого вечера видели автомобиль, стоящий на Кунгсхольмсгатан в начале той тропинки, где обнаружили труп. Два свидетеля проезжали там на автомобиле, один проходил мимо. Те, что проезжали, видели мужчину, стоящего возле автомобиля. Рядом с ним на земле лежал какой-то предмет размером с человека, завернутый во что-то, похожее на серое одеяло. Третий свидетель проходил через несколько минут и видел только автомобиль. Описание мужчины было невразумительным. Шел дождь, было темно, и о нем можно было с уверенностью сказать лишь то, что он довольно высокий. При дальнейшем выяснении того, что следует понимать под словами «довольно высокий», показания колебались от метра семидесяти пяти до метра восьмидесяти трех, а рост девяноста процентов мужского населения страны находится именно в этих пределах. Однако…
— Однако?
— Однако, что касается автомобиля, показания всех свидетелей совпали. Каждый из них утверждал, что это был автомобиль французского производства марки «рено» модели CV-4, которую начали выпускать в тысяча девятьсот сорок седьмом году, а потом в нее ежегодно вносили незначительные изменения.
— «Рено CV-4», — сказал Колльберг. — Порше нарисовал эту модель, когда французы держали его в тюрьме как военного преступника. Закрыли его в заводской проходной. Он сидел и рисовал. Потом его, естественно, выпустили, а французы заработали миллионы на этом автомобиле.
— У тебя просто поразительные знания в самых различных областях, — сухо сказал Мартин Бек. — Возможно, теперь тебе удастся объяснить мне, какая существует связь между делом Терезы и убийством Стенстрёма в автобусе четыре недели назад?
— Погоди, — сказал Колльберг. — А что было дальше?
— Дальше было следующее. Стокгольмская полиция проводила расследование с невиданным для нашей страны размахом. Протоколы выросли до гигантских размеров. Сам можешь посмотреть. Допросили согни людей, которые знали Терезу Камарао и поддерживали с ней контакты, однако не удалось установить, кто видел ее последним. Ее следы обрывались ровно за неделю до того, как нашли труп. Она провела ночь с одним мужчиной в отеле на Нюброгатан и рассталась с ним в полдень у винного погребка на Местер-Самуэльсгатан. Точка. Потом разыскали вес автомобили марки «рено CV-4». Сначала в Стокгольме, так как свидетели утверждали, что на номерном знаке была буква «А». Потом проверили все такие автомобили во всей стране, потому что номерные знаки могли быть фальшивыми. Это заняло почти целый год. В результате было установлено, что ни один из этих автомобилей не мог стоять возле стадиона «Штадсхаген» в половине двенадцатого вечера девятого июня одна тысяча девятьсот пятьдесят первого года.
— Ну, и что же потом?
— Стало ясно, что расследование зашло в тупик. Было установлено все, что только можно было установить, за исключением одного: кто убил Терезу Камарао. Последние попытки расследовать дело Терезы датируются пятьдесят вторым годом, когда датская, норвежская и финская полиция сообщили, что тот злосчастный автомобиль не зарегистрирован в странах Скандинавии. Одновременно шведская таможенная служба проинформировала, что он также не мог приехать из других стран. Если ты помнишь, в те времена было не так много автомобилей и пересечение границы требовало соблюдения массы формальностей.
— Помню. А что известно о свидетелях?
— Свидетели, которые проезжали в автомобиле, работали вместе. Один из них был мастером в автомастерской, другой — автомехаником. Третий свидетель тоже хорошо разбирался в автомобилях, потому что был… Ну-ка, угадай, кем он был.
— Директором завода «Рено»?
— Нет. Патрульным полиции. Специалистом по дорожному движению. Его фамилия была Карлберг. Он уже умер. Однако и здесь ничего не упустили. Тогда уже немножечко начали интересоваться психологией свидетелей. И всех троих сразу же подвергли целому набору тестов. Каждый из них должен был опознать силуэты автомобилей различных марок, которые показывали с помощью эпидиаскопа. Все трое различили все современные автомобили, а мастеру удалось справиться даже с такими древними моделями, как «испано-суиза» и «пегасо». Его невозможно было обмануть, показывая рисунок несуществующего автомобиля. Он сразу говорил, что передок — это «фиат-500», а багажник — «дайна-паккард».