Рейс вне расписания

Болото Алина Николаевна

Как ни странно, блюститель порядка в этот раз вел себя удивительно корректно, за время прохождения коридоров, по­садки в мобиль и выхода из него пускал в дело приклад "хлопушки" не более чем пару раз, что породило во мне чувст­во глубокого уважения к почтенности службы спокойствия.

Единственное, что слегка смущало меня: неужели во всей конторе службы спокойствия не нашлось ни одного экрана висвязи, что пришлось мчаться за ним аж в мэрию?

К сожалению, погрузиться в размышления по этому поводу я не успел из-за церемонии встречи с начальством. Со времени нашего последнего свидания Ледок немного поблек, слегка ут­ратил величавость,

словом, погряз в делах и заботах насущ­ных. Я посочувствовал ему, но в ответ услышал не слишком любезное: "Заткнись!" -- что показалось мне несколько нело­гичным. Отрывая человека от завтрака исключительно для раз­говора, довольно странно обрывать его на первом же слове...

Оказывается, Ледок намеревался говорить сам. Он пред­ставил мне партнера и предложил ознакомиться с текстом выс­тупления. Партнером оказался болванчик такого же образца как тот, которому я открутил голову на лесной базе. Болванчик восседал в кресле и таращил глаза в сторону виэкрана.

Я внимательно ознакомился с текстом (там говорилось о поисках "ДС", о научной ценности исследований Норина и о моем желании остаться на Капариде для оказания посильной по­мощи наблюдателю). Речь мне не понравилась из-за обилия ту­манных фраз и чрезмерного уклонения от истины. Я обратил внимание присутствующих на допущенные просчеты, разбил о го­лову Нело вазу капарских одуванчиков и вышел через окно.

Конечно, для иностранца не вполне этично среди белого дня мять клумбы под окнами мэрии, но кто виноват, что мэрия расположилась на первом этаже?

Несколько особо рьяных блюстителей порядка пытались всадить в меня содержимое своих "хлопушек", но Ледок пресек эти поползновения окриком "не стрелять", за что я ему иск­ренне благодарен. Приятно сознавать, что твоя жизнь хоть кому-то дорога.

Водитель мобиля был немного огорошен внезапностью моего появления, но времени не хватало, и потому я вытолкал его без долгих объяснений. Самое досадное -- оружия у него не оказалось.

А потом мы с мобилем лихо рванули в сторону космодро­ма, но по дороге врезались в грузовой мобиль и опрокинулись. Грузовик выскочил из-за скалы совершенно неожиданно и без всяких сигналов, очевидно, о правилах нормального движе­ния натуралисты имели весьма слабое представление.

Тому здоровиле с прицепом хоть бы что, а мой бедняга пошел юзом и, в конце концов, в позе танцующей змеи замер в двух шагах от обрыва, хорошо еще, что долбанул он меня не в "лоб", а куда-то в район "хвоста" -- удар получился полуско­льзящим.

Пока я размышлял о превратностях судьбы, из кабины грузовика выскочил водитель. Вскарабкавшись на смятый бок моей машины, он откинул дверцу и воззрился на творившийся внутри беспорядок: во время столкновения кресло выпустило защитную оболочку, в которой я и запутался. Сквозь эластич­ную пленку лицо водителя представлялось каким-то бесформен­ным пятном, весьма относительно напоминающим человека. Отче­го-то меня разозлило именно это, а не сам факт столкновения.

– - Чего уставился?
– - прорычал я из глубин пленки.
– - По­могай теперь, раз уж все равно подошел!

Водитель без звука взялся за оболочку. Пленка нехотя выпустила добычу и с шуршанием сползла на кресло... Надо мною высился Краль.

– - Или ты немедленно ныряешь в мой прицеп, или сейчас опять угодишь к Ледоку, -- сурово предупредил он.

Краль действовал так четко, словно спасение беглецов его вторая профессия. Вынудив меня зарыться в абааль, он тронул мобиль с места;

скрежет, потом отдаленный грохот, и грузовик вновь остановился.

Следующие двадцать минут я лежал в абаале не дыша и слушал громкую перебранку. Среди хора голосов особенно выделялся голос Нело, на все закорки клявший моего спасителя. Краль огрызался не менее яростно, утверждая, что столкнове­ния избежать было невозможно, что мобиль шел неуправляемым, что капарские водители не обязаны уворачиваться от каждого поломанного автомата, что, в конце концов, мэр города лично интересуется абаалевыми плантациями и не допустит гнусной клеветы на владельца лучшей из них. Пусть "спокойные" не пытаются взвалить чью-то гибель на абсолютно невиновного че­ловека! Если кто-то из блюстителей спокойствия позволяет слоняться по дорогам взбесившейся технике, это не значит, что все капары тоже обязаны сдувать с нее пыль!

Между тем "спокойные" успели со всех сторон обследо­вать сброшенный с дороги мобиль и доложить об отсутствии в кабине водителя. Нело излил остатки злости на своих подчи­ненных и приказал обыскать грузовик. Краль с ворчанием предъявил свою собственность.

Разглядеть что-либо в грудах абааля было довольно слож­но, а стоило "спокойным" сунуться глубже, Краль учинил фор­менный скандал, обвиняя их в посягательстве на драгоценный продукт.

Перебранкой эта встреча началась, перебранкой и закон­чилась. Краль по-видимому, взобрался в кабину, поскольку все последующие звуки заглушил рев мотора.

Отъехав совсем недалеко, Краль открыл люк перехода, и велел мне перебираться в кабину. "Сейчас я еду в мэрию, потом на склады. Пока не разделаюсь с абаалем, посидишь под сидением."

И я честно засел в недрах кабины, для большего успо­коения вооруженный тяжелым разводным ключом.

События последнего времени все-таки больше напоминали развлекательную випрограмму, нежели суровую действитель­ность. Особенно неотразимым оказался Краль в роли пособника беглых инопланетян...

"Ты еще недоволен?" -- удивился мой внутренний голос: "Сидишь себе под сидением и сиди -- там немного веселее, чем в конторе "спокойных". Если Краль тебя терпит до сих пор, значит, на то у него есть веские причины, с которыми не ме­шало бы ознакомиться и тебе..."

37

Хозяин абаалевой плантации поставил мобиль перед зданием мэрии в тени раскидистого дерева. Бледно-зеленый ствол представителя капарской флоры был утыкан редкими, но внушительными шипами, а на верхушке красовался огромный пятнистый шар.

В щель между сидениями Ватишу был виден только кусочек шара, и он не сразу сообразил, что это всего-навсего -- ги­гантское соцветие. Раскачиваясь на ветру, странное дерево роняло лепестки на прозрачную крышу кабины. Лепестки сколь­зили и расползались, как живые. Далеко вверху царило недося­гаемое небо. Небо в созвездии лепестков. Забавно.

Поймав себя на невольном вздохе, Даруа рассердился -- только рыданий сейчас и не хватает: "Ах, мой космос! Ах, мои дорогие транспортники!" Уронить слезинку по поводу того, что жутко нехороший дядя не пускает бедного пилота на родную консервную банку, именуемую "Таланом"? Ай-ай-ай, дядя, пора срочно перевоспитываться! Кто дерется -- тому сладкого не дадим...

Визг разорвал тишину, проникая даже через герметичные оболочки мобиля. Дар вздрогнул и ударился головой о метал­лическую планку -- какое-то живое существо изливало боль и отчаяние в неистовом, рвущем душу вопле.