Рейтинг лучших любовников
Шрифт:
– Вот уж инцест – так инцест! Хрестоматийный! Чуть ли не инцухт пополам с инбридингом! – расхохотался Андрей. – Кликуха была не в бровь, а в глаз. Ну, однокласснички! Как в воду глядели!
Присутствующие не поняли, что за кликуху он имел в виду и при чем тут его одноклассники, но спрашивать никто не решился. Только Маша все поняла, и тишину взрезал ее отчаянный вопль:
– Андрей! Ты что же, теперь перестанешь меня любить?!!
Корзун-младший, шаркая ногами, как Корзун – дряхлый дед, подошел к девушке, прижал ее к себе и прошептал:
– Я не смогу, Машка…
– Валь, когда ж ты успел? – неожиданно и нервно рассмеялась Катя.
Корзун-старший молчал, не смея поднять глаз на жену. Зданевичи опять попытались уйти, но Вера снова остановила их:
– Погодите! Сейчас вы услышите не менее интересные вещи, чем только что слышали! И Антону будет очень полезно все это узнать. – Она обернулась к Кате и заявила: – Знаешь ли ты, моя дорогая подруга, что я почти сразу после вашей свадьбы сама соблазнила твоего муженька! Специально! Догадываешься, почему?
– Догадываюсь, – глухо отозвалась Катя.
– Вот видите?! – обратилась ко всем присутствующим Вера. – Катерина догадывается и, как я понимаю, не осуждает меня! А ты, Антон, неужели так и не понял, в чем дело?
Антон угрюмо молчал, и Вера тогда повернулась к Ольге:
– Знаете, Оленька, когда мы все были юными, чистыми и белыми, как черемуховый цвет, моя подруга Катя увела у меня вашего будущего мужа. Специально! Намеренно! Моя лучшая подруга! Вы когда-нибудь видели такое?!! А потом вдруг взяла и бросила его! И он с тоски, представляете, стал спать со мной… – От горьких воспоминаний по щеке Веры наконец покатилась та слеза, которую она поджидала несколько раньше. – А потом он бросил меня… И вся моя жизнь пошла псу под хвост… Я вышла замуж, но всю жизнь помнила и любила только Антона. Ты уж прости меня, Славка…
Вячеслав Кудрявцев, застывший с похоронным лицом, ничего ей не ответил. То, что жена от него не в большом восторге, он понял давно. Но гораздо больше поразило сообщение о том, что Машка не его дочь. Он готов был простить Вере тысячу любовников и незабвенную школьную любовь в придачу, лишь бы Маша оставалась его дочерью. Он совершенно не представлял, как будет дальше существовать, когда у него звериной хитростью отняли дочь, самое любимое, что у него было в жизни.
Геннадий, глядя с неослабевающим интересом на разворачивающийся перед ним бразильский сериал, поймал себя на том, что, как и все вокруг, начинает испытывать все возрастающее беспокойство. Оказывается, его положительный и правильный папенька вовсе не такой уж положительный и правильный. Оказывается, он большой ходок по женщинам. Может, и мама Оля – того… Как и эти две тетки… А если так, то он, Геннадий, тоже может оказаться здесь чьим-нибудь братом. Может, его и пригласили специально для того, чтобы сообщить эту сенсационную новость.
Он обвел взглядом присутствующих и понял, что готов назваться братом кого угодно, начиная с наркоманистого Андрея и кончая своей собственной матерью, только бы не этой пташки по имени Маша. Уж очень она ему понравилась. Ясно, что ее бойфренд, нежданно-негаданно оказавшийся братишкой, спекся, в свете чего аборт – дело хорошее и нужное. А после аборта девочка
Ольга Зданевич сидела за столом, крутя за ножку изящный хрустальный фужер. Сосредоточась на его золотом ободке, она раздумывала, как бы поделикатней исчезнуть с этого замечательного дня рождения и увести с собой сына. А может, и не надо деликатничать? Нужно просто встать и покинуть эту квартиру. Пусть Антон сам разбирается со своими женщинами и принимает решение. Она ему в этом не указ. Ольга поражалась собственному спокойствию. Интересно, почему ей не хочется плакать? Может быть, потому, что внутренне она уже подготовилась к такому финалу?
– Нет! Я же сказала, что еще рано уходить! – Вера пригвоздила опять поднявшуюся из-за стола Ольгу к месту. – Вы должны знать все! Моя подруга Катя… она спала с вашим мужем не только в юности! Она спит с ним наверняка и по сей день! Как вам это нравится?
– Вы могли бы и не сообщать мне об этом, – без всяких признаков начинающейся истерики ответила Ольга.
Вере ее ответ не понравился.
– Вы так равнодушны к собственному мужу? – спросила она.
– Нет, но я оставляю право выбора за ним.
Антон Зданевич, которого лихорадило так, что он боялся что-нибудь сказать, потому что голос непременно выдаст его потрясенное состояние, с удивлением посмотрел на жену. Ее интонации были совершенно новы для него.
– Пойдем, Гена, – Ольга пригласила сына покинуть квартиру Кудрявцевых. – Тебе здесь нечего делать. А вас… – Ольга, прищурившись, оглядела Веру, – я призываю пощадить собственных детей.
– Наши дети, так же как и мы все, связаны в один тугой узел, и не вам решать, кого тут стоит щадить, а кого нет.
– Ну… как знаете… – тихо проговорила Ольга, не без труда вытащила Геннадия из-за стола и, как детсадовца, повела за руку к выходу.
Все вздрогнули от хлопка входной двери, а потом раздался сначала тихий, но постепенно усиливающийся смех Андрея.
– Ой… не могу… – Он отошел от Маши и обессиленно рухнул на диван. – Это что же получается… – Тыльной стороной руки он вытирал со щек брызнувшие от смеха слезы, – что я зря подстрелил дядю Славу?!! Ха-а-а… Да, мам? – Он обернулся к Кате. – Всех не перестреляешь, да? Всех не перевешаешь!!! – И он залился таким диким смехом, что Валентин вынужден был подойти к сыну и отрезвить его звонкой пощечиной.
– О чем он, Славка? – подлетела к мужу Вера, у которой от ощущения надвигающегося крутого сбоя сценария потемнело в глазах.
– Да, Верочка, да! Ты не ошиблась! Все именно так и есть, как ты подумала! – Кудрявцев откинулся на стуле, с нескрываемой иронией поглядывая на жену. – Вы с Корзуном забацали Машку, а мы с Катериной тоже времени зря не теряли! Не глупее вас! Так вот-с! – Он дурашливо поклонился и тут же опять болезненно сморщился. Он снова засунул руку под косынку, кровь проступила уже и на ней, но никто не обращал на нее внимание, как и на капающий на пол со стола вишневый сок.