Рейз
Шрифт:
— Я хочу знать его имя, откуда он и кто те люди, что отправили его в это место.
С того конца телефонного разговора послышался другой голос, но Иван прервал его и ударил кулаком по столу:
— Я оплачу, сколько нужно, деньги не имеют значения, это для моего сына! Найдите ответственных за это и убейте их.
На мгновение я закрыла глаза и почувствовала сожаление. Лука получил шанс на месть благодаря 362, своему другу… чтобы отомстить людям, которые его ложно обвинили.
Лука хотел сделать то же самое
Открыв дверь в комнату Луки, я вошла и увидела, что он сидел на своей старой узкой кровати, свесив голову. На фоне всего этого комфорта в голубых тонах он казался таким огромным. Мне стало не по себе. Это было так невероятно видеть его тут, в его комнате.
— Лука?
Он поднял голову и его карие глаза засветились. Закрыв дверь, я подошла к кровати. Мне захотелось сесть рядом с ним, но прежде чем я смогла сделать это, Лука сгреб меня в свои большие объятия, прижался головой к моей шее и вдохнул мой запах.
Это заставило меня улыбнуться, поскольку это было одним из того, что он не утратил.
Я погладила его по волосам, прижалась к его голове в долгом поцелуе.
— Ты в порядке, малыш?
Он покачал головой, давая понять, что «нет», и я обняла его крепче. Я и представить себе не могла, что ему приходиться переживать прямо сейчас. Шок из-за того, что он вернулся сюда. Шок от понимания, что он не был одинок в этом мире. На самом деле, наоборот.
Его любили. Как же чертовски сильно его любили.
— Все будет в порядке, ты же знаешь, — успокаивала я его.
Лука поднял голову и наши взгляды встретились.
— Я не знаю, что делать теперь. Я так долго прожил лишь с одной целью, с единственным намерением, и не знаю, как теперь быть. — Он выглядел расстроенным. — Что теперь, solnyshko? Что мне теперь делать? Что мне делать, если все что я умею — это убивать?
Я обхватила его щеки и прижалась лбом к его голове.
— Ты научишься жить заново. И я буду рядом с тобой.
Глаза Луки наполнились слезами, и одна упала на лицо, скользя по шрамам… и это была невозможная, самая душераздирающая вещь, которую я видела.
— Малыш, не плачь, — сказала я, мое горло пересохло. — Все хорошо. Я люблю тебя, люблю тебя очень сильно.
Глаза Луки встретились с моими, его длинные темные ресницы были мокрыми. Он поднял руку и положил поверх моей, которая лежала на его щеке.
— Я — свободен… наконец-то свободен… я не…я не…
Сердце взрывалось в моей груди от выражения смятения на его лице, я прижала свою вторую половинку так близко к себе, как могла.
Поднеся рот к его уху, я спросила:
— Будешь моим?
Лука успокоился в это же мгновение. Затем я почувствовала как десять лет боли и потерь покидают его.
— Я твой, solnyshko. Я весь твой. Так было и будет всегда.
Эпилог
Шесть
— Lyubov moya… — простонала я, когда Лука двигался во мне. Я царапала его спину, наклонив голову, чтобы он целовал мою шею.
— Solnyshko, — стонал Лука, его бедра стали двигаться быстрее, член был твердым, как сталь, я была на грани, и мы были близки к тому, чтобы кончить вместе.
Наше дыхание участилось, мои руки скользнули в его волосы, и я потянула их. Лука же вытянул свои руки, ухватившись за спинку кровати, толкаясь сильнее внутрь меня, заставляя меня терять контроль.
— Малыш! — вскрикнула я, чувствуя, как накатывает оргазм, и сжимая ноги вокруг его талии. Лука поднял голову и прижался ртом к моему. Наши языки мгновенно столкнулись, дико и беспорядочно.
— Киса… Киса, — взревел Лука, отрываясь от моих губ, его шея напряглась, как и мускулы, когда он кончил, уводя меня за край вместе с собой.
Лука дернулся внутри меня, а затем рухнул на мою грудь, его кожа была влажной от занятий любовью часами подряд.
Вчера мы поженились.
Наконец. В нашей церкви, отцом Хрущевым.
Официально я была женой Луки, и не было никого счастливее на Земле, чем я прямо сейчас, прямо в эту секунду.
Я провела рукой по белокурым спутавшимся волосам Луки, он затаил дыхание. Подняв голову, Лука прижался к моим губам в долгом ленивом поцелуе и произнес:
— Я люблю тебя, Solnyshko.
Я провела пальцем по его щеке и ответила:
— Я тоже люблю тебя.
Застенчиво улыбаясь, Лука, который каждый день на протяжении шести месяцев был со мной, до сих пор не мог привыкнуть к свободе, он чувствовал, что не заслуживает моей безусловной любви.
Воспоминания о своем прошлом в ГУЛАГе возвращались к нему кошмарами, он просыпался в холодном поту, лица сотен мужчин и мальчиков, которых он был вынужден убить, не давали ему нормально спать. Кошмары были настолько ужасными, что первые ночи Лука отказывался засыпать. Я не могла видеть его таким, поэтому бросила вызов папе и проигнорировала православные традиции. На следующую ночь я спала рядом с Лукой в его детской кровати, и он ни разу не проснулся.
Он нуждался в том, чтобы я спала рядом.
Я отгоняла прочь его ночные кошмары.
С того момента мы ни одного дня не провели порознь.
Приблизившись к нему, я пристально посмотрела в его глаза и сказала:
— Я всегда любила, и всегда буду любить тебя, всю свою жизнь.
Лука подарил мне ослепительную улыбку и поцеловал шею, спускаясь вниз к моей груди, потом — к животу, и усыпал меня там поцелуями.
Взглянув на меня с надеждой в глазах, он спросил:
— Как думаешь, ты уже беременна?