Рианнон
Шрифт:
— Забавно, я как раз с ходу отключил вызовы.
— Завтра уже можете включить. Проверено.
— Спасибо.
— Ну, успехов!
Что ж, Аахен поживей Рихтера. Но тоже скучноват. И бесполезен… Людвига, что ль, помучить?.. И девок. Конечно, девок! Так, до вечеринки полтора часа…
Возвращаясь к себе, решил пройти окольными путями. Миновал несколько отлично замаскированных коттеджей (можно было б посмотреть карту, да ещё и выяснить, кто там живёт — но копаться в планшетке было лень)… Один из домов, чей тыл как-то уж слишком внезапно возник во рассмотрение, заинтересовал симпатичным цветничком: древовидные травы, как бы
Было в Мерисценте нечто странное. Вот что: она выглядела как человек, которому только что злоумышленники сообщили, что он должен передать им совершенно неподъёмную сумму, а иначе —… (подставляем сообразное сюжету и жанру). Вот человек и сидит в оторопи, с жизнью прощается; ни единой мысли, как быть, что делать… Понятно, преувеличение — но было в Мерисцентином состоянии нечто именно от этого.
Ситуация требовала расследования. Несомненно, требовала… Кейрис поднял руку, обозначил себя:
— Привет, Мерисцента! Не помешал?.. Как дела?
Мерисцента встрепенулась. Узрела инспектора. Смертельно застыла взглядом, как будто Кейрис — именно тот человек, который пришёл за неподъёмной суммой…
Новопосвящённый вымогатель попытался разрядить обстановку:
— Прошу прощения. Я зашёл, вероятно, не вовремя… Я полный олух, в ваших порядках. Видимо, я бестактен.
— Н-нет! Вы… всё хорошо!
Кейрис осторожно высветил дипломатическую полуулыбку:
— Давай так. Если что не хорошо — так и говори, иначе ведь я не пойму… Здесь принято иногда заходить в гости? Или…
— Да, принято, конечно!.. Всё нормально, вот… дверь открыта!
— Спасибо.
Он вошёл за приглашающей хозяйкой, сквозь верандочку и дальше в холл — готовясь увидеть страшные недопустимые вещдоки — но ничего такого в переднем холле не было, кроме небольшого, нормального беспорядка, даже импонирующего; хозяйка спешным жестом подхватила с кресел и скомкала пару шмоток, затолкала их в инпут синтезатора — и, помедлив, натыкала по панели что-то взамен: она пыталась, конечно, спрятаться хоть на секунды в какое-нибудь простое дело, чтоб взять себя в руки… Ну да: вышла блузочка, белая, тщедушная… Вышла она, по рассмотрении, злостно прозрачной (Кейр представил сею вещь на ладной Мерисцентиной фигурке; да если ещё без бра…) — но хозяйка со вздохом отправила изделие обратно «в топку».
— Ерунда, — попытался успокоить её Кейр. — Ну, чуть-чуть ошиблась. Опасити и филл-ин проверь.
— Нет, — трагически покачала прядями Мерисцента. — У меня синтюх голодает. Кальция ему всё недостаёт… Чем-то я его не тем кормлю.
— У вас же лес! Дрова. Дровами синты великолепно заправлять, если одежду… Ну и весь мусор туда, конечно… А хочешь, у меня сделаем — мой по самый торец заправлен?
— Да не… Ничего.
Болтовня, кажется, слегка успокаивала Мерисценту.
— А в твоём коттедже кто-то ещё живёт? Другие девчонки?
— Их забрали. Сейчас уже никто.
— Не скучно одной?
— Нет.
Беседа едва не угасла — но тут Кейрис успешно уцепился
— У вас любят чаи, да? Свои выращиваете? Выводите?
Мерисцента закивала.
— Привозим… Выращиваем. Но это почти те же сорта, что у вас там! Всё же оттуда… У вас что — на Земле… на Альтее — совсем нет таких чаёв?
Кейр улыбнулся.
— На этот вопрос невозможно ответить.
— Почему?
— Гм… Ты знаешь вообще, что такое чай?
— Что?
Пилот присел на высокий табурет. Скрестил руки.
— Экскурс в историю… Раньше чаем называли строго одно растение. А ныне чай — это любой водно-растительный экстракт для питья. Понимаешь?
Мерисцента кивнула.
— Причём… Поначалу ещё пытались «держать сорта» — теперь плюнули. Везде своё, название ни о чём не говорит. Разобраться в сортах чаёв — невозможно! Вот ещё пример: кавачай.
— Квач?
— Ну да.
— У нас его не любят.
— И ладно… В древности это был отдельный напиток — кова, или кава. Из неких зёрен… Потом его тоже влили в чай. Хотя название «кавачай» ещё живо — для большинства это просто очередной чай. Какая была древняя кова на вкус, я и не знаю.
— А древний чай? Из одного растения? Пробовали?
— Пробовал. Гадость.
— Ну, понятно…
Разговор, ведомый с Мерисцентой, склонен внезапно скоропостижно умирать — она снова забивается в свою ментальную ракушку, и поди достань её обратно. Паузы больше тридцати секунд — клиническая смерть.
Кейр решил выгрузить на рассмотрение большой проблемный вопрос, без обиняков:
— Айка… Я заметил… она на тебя как-то высокомерно смотрит. Она тебя обижает?.. Доминирует? В вашем возрасте… да и не только в вашем… это бывает.
— Нет-нет, ничего такого! — изо всех сил замотала головой Мерисцента, с явным рецидивом прежнего тревожного отчаяния в глазах. Да, копать надо где-то здесь…
Кейрис прошёлся по холлу. Вспомнил примерное содержание одной из инспекторских инструкций.
— Ты, наверно, думаешь, я гневно пойду к вашим, Людвигу, там, Аахену — «Что творите — девушек обижаете! Разберитесь с этим!» — и, с чувством выполненного долга, уеду? А тут какая-нибудь Айка к тебе: «Ага, наябедничала инспектору? Ну, всё!!»… Так вот: я работаю строго иначе. Я не извещаю ваших ни о чём. Данные идут в Центр через моего аудитора на орбите. По защищённой связи. Или вообще не идут — если я не хочу… Если не найду, что присоветовать — я же пилот, а не психолог! — то из Центра придёт грамотный точный совет, как тебе поступить, что сделать — чтоб решить проблему тонко и тихо. Или, если случай тяжёлый — тебя просто заберут; пришлют сюда людей, наконец, сменят порядки — но на растерзание Айки или кого-то там тебя не оставят. Понимаешь?
Мерисцента кивнула, по-прежнему насупленно.
— Спасибо. Но… всё не так.
— А как?
Испытуемая тяжко молчала.
— Послушай. Я же вижу, с тобой что-то происходит. Ну? В чём дело? Пойми, я — именно тот, кому можно всё рассказать. И нужно.
Мерисцента совершенно съёжилась, сжалась, глядя в пол…
— Так. Теперь кажется, что именно на меня ты как-то особо реагируешь.
Она помотала головой сперва утвердительно, затем отрицательно — явно уносясь в самую стремнину своего растерянного хаоса — но Кейрис не отступал: