Шрифт:
Пролог
– Они так же крылаты, как и мои бывшие собратья и так же сильно обезображены.
В пасмурном осеннем небе над горной грядой пестрело и извивалось яркое облако из чешуйчатых драконьих тел. Красные коралловые гребни, перепончатые лапы с когтями, мощные хвосты, черные и изумрудные, сверкающие злобой глаза и оскаливающие пасти, из которых вот-вот вырвется всесокрущающий огонь – воинство достойное Люцифера. Мадеэль криво усмехнулся. Тонкие бледные пальцы плотнее запахнули алый плащ – уже не нужную маскировку. Теперь по миру уже открыто ходили слухи о том, каков он, но о правде мало кто догадывался. Только эти существа видели его насквозь и почитали чуть ли не за бога, а он отдавал должное
– Тебе совсем не будет жаль, когда погибнет все, что ты недавно ценил? – юный странник, расположившийся на валуне, задумчиво наблюдал за клокочущей тучей над горами.
– Этот мир для меня всего лишь место ссылки. Да, он почти целиком мой, но если он погибнет, мне не о чем будет сокрушаться, – возможно, он немного лгал, возможно, те безумные опасные ночи, когда она проводила его по темным улицам Лоретта, были единственным, о чем стоит сожалеть.
– А они? – путник кивнул на стаю драконов, которых становилось все больше, и за размахами их кожистых крыльев уже почти не было видно небес. – Они действительно когда-то были твоими собратьями.
– Возможно, – Мадеэль пожал плечами, и крылья за спиной вздрогнули. Он до сих пор прятал их и делал вид, что сам не знает, почему неуязвим. Пускай соперники шепчутся о том, что рыцарь, победивший их, не человек, что его красивые глаза блистают молниями в разгар боя, а меч всегда разит без промаха, что его рукой управляет некая незримая сила, что под его доспехами спрятаны крылья. Напрасны их попытки узнать, кто он такой на самом деле. Об этом знает только одна… но, Мадеэль предпочитал сейчас не думать о ней. А сердце горело еще сильнее и болезненнее, чем небесный огонь, когда-то тысячелетия назад обжегший его чело. Теперь его кожа по-прежнему была гладкой и прозрачной, но невидимая печать сохранилась.
Мадеэль тряхнул головой, пытаясь стряхнуть с себя воспоминая, как дурной сон. Ветер трепал его ангельские кудри. Когда-то они были ярче солнца, такими светлыми и чистыми, что ими восхищались даже в раю, сейчас они поблекли до золотистого цвета пшеницы, но все еще продолжали приводить в восторг смертных. Ему повезло, он, по крайней мере, остался красив, а вот его былые друзья стали слишком безобразны. Лишь к некоторым красота иногда возвращалась на краткий миг, чтобы снова потухнуть, уступая место еще большему уродству. И уже не раз такое происходило на глазах у смертных. Мадеэль болезненно зажмурился.
– Надеюсь, такое никогда не случится со мной. Кто-то из них мог быть как я. Те, кого не досчитались, потом другие, но сейчас … посмотри на них. Даже если я знал их раньше, то не узнаю теперь…
– Ты же не хочешь стать, как они?
– Конечно, нет, – а ведь его светлые крылья уже начали темнеть. Внутри все клокотало от гнева и огня. – Но после сегодняшней ночи, возможно, я стану еще хуже.
– Не делай этого…
– Я уже все решил. Возможно, высшие силы другого мнения, но те, кто живут в Лоретте, заслужили этого. Их зло перешло все пределы. Пора устроить самосуд. Я мог бы сделать это в одиночестве, пронестись над городом со своим мечом, но что за полководец без армии. С драконами за спиной любой стал бы более внушителен.
– И она тоже?
Мадеэль вздрогнул. Крылья затрепыхались так, что даже плащ уже не мог скрыть их. Он хотел пуститься в полет прямо сейчас, опережая и драконов, и ветер, и, главное, наступающие сумерки. Эта ночь отнимет у него все, так почему бы не опередить ее. Ведь у него же сильные крылья, он успеет проникнуть в башню с последним лучом света и забрать то, что ему нужно с собой.
– Не нужно о ней, – только и обронил он, потом небрежно облокотился об огромный валун и стал равнодушно наблюдать за драконами. Их чешуя блистала подобно драгоценным камням на сером фоне небес. Над темными скалами все содрогалось от их гомона и криков. А на непередаваемо красивом, все еще по-детски чистом лице Мадеэля не отражалось никаких чувств. Путник Арно убрал обратно в дорожную суму свою арфу, так и не тронув ее струны. Лик бывшего ангела перед ним, как будто сошел с одной из фресок неземного живописца. Когда смотришь на такую красоту, не хочется ни слов, ни музыки, ничего. Желаешь только смотреть на эти нерукотворные и в то же время созданные не природой, а неизвестно каким волшебством черты и не думать о времени, потому что время над ними не властно.
– Ты можешь погибнуть сегодня, но ты не хочешь погибнуть один. Ты хочешь забрать с собой эту девочку, ты хочешь утащить ее в ад, потому что ее объятия были для тебя прекраснее рая, не так ли? – Арно говорил так, будто и сам уже был почти вечен. Вероятно, к этому и близится. Стоит дождаться и посмотреть, как отразится на нем то, что он совершил.
– К чему лгать, – Мадеэль погладил острое, покрытое зелеными чешуйками крыло подлетевшего дракона, коснулся бледными губами его гребня, ощутил, как его локоны разлетаются от мощного огненного дыхания, а кожу обдает слабым жаром. Даже самый сильный огонь не мог ни обжечь его, ни причинить какой-либо вред. Его бледная мерцающая кожа оставалась невредимой и перед мечом, и перед пламенем. Неуязвимость это такой же дар, как его сила, и все это было нужно ему до сих пор, пока он не свернул с избранного пути.
– Я хотел подарить одному красивому, бесчестному созданию весь мир, но все, что я могу дать нам обоим, это крошечный кусочек ада.
– Ты любил. Это значит, что ты уже лучше меня, хоть я и не совершил того же, что и ты, – Арно все же с грустью посмотрел на арфу. Может сыграть в последний раз, но зачем, рык драконов все равно заглушит всю его музыку.
– Мне просто показалось, что я нашел кого-то такого же красивого, как те, которые были со мной раньше. Эта девушка, она была не просто краше их… она единственная заглянула мне в душу и не содрогнулась от того, что она там увидела.
– Так пощади этих людей ради нее.
– Я убью их ради нее. Они этого заслужили, – дракон улетел назад к своим. Мадеэль мысленно приказал другим готовиться к наступлению. В полет. Уже пора. Дневной свет гаснет. Ночь – время огня. Он пройдется, как рыжий дождь по медному покрытию городских крыш, и шпилям дворцов и куполам соборов, где нет божества, и даже по заветным башням. Как град на город обрушится оранжевый фейерверк драконьего огня, а на завтра останется только пепел и воспоминание. Не нужно ни войны, ни звона мечей, ни долгих поединков, всего лишь один налет и в пламени затихнут все крики и мольбы о пощаде. Мир безжалостен к его желанию, так значит и он, бессмертный, будет безжалостен к миру. Плащ Мадеэля взметнулся на ветру. Пора.
– А ее ты тоже не пощадишь, – в последний раз задал вопрос Арно.
Мадеэль остановился. Его лицо стало непроницаемым, как у каменной статуи в отблесках далеко уже разгорающегося над горами в небесах пламени.
– Разве ты хочешь, чтобы кто-то из смертных повторил мою судьбу? Лучше пусть умрет одна прекраснейшая из смертных, чем сгорят заживо тысячи? Не так ли?
Арно не нашелся, что ответить. Он должен был согласиться, но внезапно вспомнил башню, и отражение свечей в золотых кудрях и звуки ее чарующей музыки. Может лучше пусть погибнут тысячи, а ангельский голос, поющий о любви и смерти, останется в вечности. Но менять свое мнение уже было поздно. Пламя уже извергалось на долину, превращая ранее цветущую местность в дымящийся ад. Мадеэль исчез, а драконы ринулись в полет.