Рианон
Шрифт:
– Говорят, не так долго нам придется рисковать собой. Если дотянем до следующего солнцестояния, то возможно не угодим на виселицу никогда, – завел вдруг Вильгельм.
– Что? – Рианон не поняла.
– Ну, я насчет ниспосланного знамения.
– Шепчут тайком, что бог решил восстановить справедливость и послал на землю своего воина, – вполголоса пояснил ей Бром. – Разве до вас аристократов эти слухи доходят позже, чем до простого народа. Ведь страдают первым делом носители зла, богатые, те, кто затевают несправедливые войны.
– Да я вроде ничего и не слышала, хотя… – припомнился ей все-таки один разговор, подслушанный как-то у приоткрытых дверей залы совета. Разговор велся в полутьме и тишине, но все главные лица на нем присутствовали. Как только Рианон заметили, то тактично попросили уйти. А ей так
– Разве в этом мире хоть когда-то была справедливость? – Рианон допила свое вино, оно было горьковатым, но придало смелости, чтобы высказаться. – Люди лгут, лицемерят, убивают друг друга, хорошо еще если они ведут войну открыто, а не изводят противника тайно, столетиями владыка вселенной спал, не думая ничего сделать для того, чтобы улучшить хоть как-то им же самим созданный мир, а теперь вы хотите поверить в то, что один-единственный ангел, ниспосланный в гущу сражения, может искоренить зло на этой земле.
Все молчали. Видно было, что в отличие от нее, аристократки, беднота слепо уповает на то, что настанут лучшие времена. И не важно за счет какого великого чуда.
Говорят, у него под плащом спрятаны крылья, а щит расписан рунами, и те, на стороне кого сражается он, всегда побеждают. Но ни уговорить его, ни нанять невозможно, потому что он, появляясь в самый разгар битвы, только сам выбирает, на чью сторону ему власть. И если на сторону вашего врага, то знайте, вы обречены, звучали в ее голове подслушанные тогда слова. Рианон только упрямо тряхнула головой, она не понимала их смысла.
– Знамение, – только и повторила она, – ждите его, если вам так легче.
– Но оно уже было, – упрямо возразил Бром, – само по себе появление нечто такого это уже знамение.
И оно означает, конечно же, не просто неизменную победу одной из воющих сторон, а торжество бедных над богатыми, заключила про себя Рианон, но вслух этого говорить, естественно, не стала.
– Выпьем за это, – только и предложила она, – и будем надеяться, что ни один небесный страж не объявит войну нам, иначе судьба наша заранее предрешена. А мне бы умирать совсем не хотелось.
Но если выхода не будет… Она с надеждой посмотрела на Рона. По крайней мере, какие-то несколько секунд до собственный гибели он постарается прикрыть ее собой, как щитом. И за такую самоотверженность она была ему признательна. Приятно знать, что есть кто-то, кому ты можешь доверять, пусть это и разбойник. Какая разница.
В трактире вокруг них не звучало музыки, но пьяные крики заменили бы даже бой барабанов. Боб хотел достать из-за пазухи губную гармошку, но огляделся вокруг и передумал. Вряд ли кто-то бы стал слушать его в таком гаме. Кто-то дрался, кто-то пил пиво, некоторые делили выручку или играли в кости. Вот бы и ей с кем-нибудь сыграть. Рианон вспомнила Орфея. Его ловкость ей бы пригодилась и его совету, наверняка, будучи невидимым, он мог подсказать ей куда больше, чем если бы играл вместе с ней. Только вот почему-то последние полчаса с тех самых пор как они пришли в трактир, она не ощущала больше его тихого надоедливого присутствия рядом с собой. Куда же он делся. Не то, чтобы она сильно переживала по поводу его отсутствия, но все-таки интересно. Она попыталась мысленно призвать его, но почему-то не вышло.
Надо же. А недавно лип, как репейник. Она заметила вдруг кого-то другого, кто внезапно подсел к ним, на образовавшееся как из ниоткуда свободное место. Вокруг как будто разом стало тише. Крики и брань долетали теперь до их стола как бы сквозь заслон. Незнакомец сел с ними и теперь, казалось, что все они находятся не за столом в пивной, а на дне могилы, такая вдруг наступила тишина.
– Вы, кажется, говорили о знамении? – удивительно молодой голос прозвучал из-под низкого надвинуто капюшона паломника. На миг этот голос зачаровал всех, он лился, как поток реки, как звон золота, будто сыпались и пели монеты. Ничего подобного она в жизни не слышала, и другие похоже также, Бром даже забыл, что наливает себе в кружку эль, и пенистая жидкость через край хлынула на стол.
– Мы… – Рианон разглядывала мощную фигуру, на голову выше каждого здесь, он сидел, а все равно будто возвышался надо всеми. Осанка царя царей под грубым
– Что вы хотите?
– Предложить вам пари, – его тонкие кисти взметнулись над столом, окруженные, как черным облаком, материей широких рукавов, и откуда ни возьмись рядом упали кости, на них роилась странная золотая пыльца и ползали рядом необычно вида насекомые.
– На что будем играть? – задала вопрос одна Рианон, но ответ поразил всех.
– На вечность.
Минуту они были поражены, потом некоторые попытались хохотнуть, но смешки смолкли, едва успев зародиться. Бром поперхнулся, закашлялся и потянулся к кружке. Опять наступила мертвая тишина.
– Вы серьезно, – Рианон казалось, что у нее у одной хватает еще сил разговаривать с ним.
– Вполне, – незнакомец кивнул, и она заметила длинные спутанные пряди под капюшоном. Чистое золото. Но они мелькнули и исчезли, будто существовали только в иллюзии. А вот кости остались лежать на столе, и, кажется, они перекатывались сами собой.
Сюда бы сейчас Орфея, но он как назло куда-то запропастился. А сама она могла и продуть, ведь не вечна же ее удача. Но рискнуть все же стоило. Она кивнула, принимая вызов за них всех.
– Значит, вы можете сделать так, что нам не будут страшны ни стрелы, ни мечи врагов? – Рианон попыталась снять возникшее напряжение. – Мы просто выиграем у вас и станем вечны.
Она хотела спровоцировать смех, и ей это почти удалось. Некоторые из ее друзей были раззадорены, но смешки, вырвавшиеся у них, больше напоминали кашель. Вот несчастная пьянь, подумала она про себя, улыбнись им хоть раз настоящая удача, и они сопьются до того, что не смогут уже ворочать языком, не то что сопротивляться королевским стражам. Сама она опьянения не чувствовала, только легкую скованность в движениях, да и то не с тех пор как начала пить, а только с того момента, когда к ним подсел непрошенный гость. Его присутствие подавляюще действовало на всех, в том числе и на нее, но она одна из всей компании, по крайней мере, могла этому сопротивляться. Она потянулась к костям, которые, ей богу, слегка шевелились, ладно пусть даже так ей показалось спьяну, у пьяных перед глазами и стенки могут пуститься в пляс, но, во-первых, она чувствовала себя вполне трезвой, она и не могла захмелеть, огонь в крови ей этого не позволял, а, во-вторых, кроме едва уловимых движений на костях роилась сверкающая пыльца и ползали рядом то ли странные многокрылые насекомые, то ли крошечные ожившие цветочки черных магнолий. Они были такими мелкими, что точно сказать было нельзя. Такие же крошечные, как пикси недавно шившие для нее наряд, только вот те были светлыми, золотистыми, а эти угольно-черные. И от самого незнакомца будто веяло холодом могилы, а еще от него исходила такая несокрушимая сила, что стоило бы ужаснуться. И все-таки Рианон решилась прикоснуться к костям первая. Его рука стремительно рванулась вперед, перехватывая ее запястье. И какая у него рука! Рианон будто только что рассмотрела золотые ногти на очень длинных, неестественно тонких пальцах. У человека не может быть таких рук. И если у этого существа действительно такие необыкновенные пальцы и ладони, то каким же должно быть тело под грубой просторной накидкой. Она попыталась представить себе это и не смогла. Ей даже представить не удавалось, что за сверхъестественную суть может скрывать под собой простая ряса.