Рианон

Якобсон Натали Альбертовна

– Ну, тогда остается последний вариант и он самый действенный между прочим.

Она с недоверием уставилась на него.

– И какой же?

Лицо Орфея расплылось в широкой хитроватой ухмылке.

– Для того, чтобы о нас никто не вспомним, мы будем использовать колдовство.

И он вытянул вперед ладонь, с которой вихрем посыпались удивительно сверкающие золотые пылинки.

Друзья на всю вечность

Превращать обычную пыль в золото, это самое меньшее из того, что он мог. У Орфея было столько скрытых способностей, сколько она и не смогла бы перечислить. И он всегда пускал очередной свой талант в ход уже тогда, когда все остальное оказывалось бездейственным. Из всего этого Рианон сделала

один вывод, что бы ни случилось, у него всегда найдется в запасе что-то необходимое. Он вытаскивал очередной свой навык, как фокус из рукава. В волшебном мире он знал всех и мог все, а в людском выживал за счет всего того, что подцепил в волшебном. Так легко и беспечно он собирался жить и дальше. Рианон волновало только одно. Уж слишком он ненадежен, настоящий дух – беспризорник, прицепившийся к ней, а вовсе не преданный пес, ни верный слуга. Если когда-нибудь они попадут в такую переделку, от которой у него не найдется заклинания, то он просто смоется обратно в свой волшебный мир, оставив разбираться с не решаемой проблемой ее одну. Рианон мало верилось, что он прихватит ее вместе с собой туда, куда людям ходу нет. Хоть он и показал ей другой мир однажды, но что может быть потом, если вдруг налетит новая черная тень и все представители волшебной расы разбегутся кто куда, кидая свои утварь и драгоценности. Не убежит ли Орфей вместе с ними? Останется ли, чтобы защитить ее от того, что страшно даже назвать.

Рианон так до сих пор и не смогла догадаться, что это было. Или кто это был? Кого так бояться феи все прочие существа, сами вызывающие в людях суеверный страх? Похоже, это навсегда и останется загадкой, потому что Орфей молчит, а больше спросить не у кого. Зато, все нужды она смело могла свалить на плечи своего так называемого слуги. Он не только вызвался чистить ей камзол, но даже умудрился собрать ее волосы под изысканную шляпу так, как не смогла бы и самая умелая парикмахерша. А когда Рианон задумалась над тем, как бы прихватить с собой громоздкий сверток – ее новое парчовое платье, Орфей предложил еще раз выйти по ту сторону какого-либо зеркала и прихватить первое, что они там найдут.

– Для этого подойдут мастерские гномов, – пояснил он, протаскивая ее в очередное оконце между мирами, – у них полно лишних мешков для драгоценной руды. Они и не вспомнят, если забрать один.

Рианон в этом несколько сомневалась. В пока что пустых рудниках, где они оказались, шагнув через зеркало, не было видно никаких гномов, только странного вида инструменты, балки подпирающие ненадежный потолок и даже неостывшая наковальня. А еще она видела алмазы, целую россыпь на грязном землистом полу и на верстаке, но не посмела к ним прикоснуться. Мелкие камешки сияли в полутьме изредка озаряемой сполохами огня точно звезды или чьи-то слезы. Казалось, еще чуть-чуть и они как живые начнут стонать. Рианон лишь раз взглянула на них, гораздо больше ее заинтересовал мешок, который вопреки ожиданиям Орфея оказался здесь всего лишь один. Больше поблизости не валялось ни тюков, ни сумок, поэтому Рианон подхватила его, и с неудовольствием отметила, что по шахте пронесся странный грохот, а стенки начали осыпаться.

– Лучше бы нам отсюда уйти, – предложил Орфей, стоявший у зеркала так, чтобы оно и не думало затвердеть. Они не собирались задерживаться здесь надолго, и окно оставалось открытым.

Убрались с места преступления они так быстро, как только могли. Рианон чувствовала себя неловко, поскольку воровала впервые, ну не совсем впервые, осторожно напоминал ее внутренний голос, но тогда в замке это была совсем другая ситуация. Зайдя украдкой в комнату мага, она должна была забрать ту вещицу, потому что разговор, подслушанный ею, ясно сообщал, если она не сделает этого, то не спасет жизнь, находящуюся в опасности. Наверное, все-таки она зря это сделала тогда. Во всяком случае, вместо благодарности она призвала собственные несчастья, но об этом лучше и не вспоминать.

Она упаковала платье в мешок, который оказался на удивление чистым. Во всяком случае, парча, сотканная феями, не должна была никогда испачкаться,

как сообщил ей Орфей, даже если она обольет это платье кровью или вином, то через пять минут пятна уже не останется, парча впитает его, как губка или еще вернее, как живое существо.

– Хорошо, если оно еще и не горит, – рассудительно заметила принцесса, то, что парчу можно порвать она уже видела. И не слишком то верила болтовне слуги, но Орфей говорил не замолкая, а других собеседников у нее пока что не предвиделось, так что единственным ее развлечение было слушать его напыженную стрекотню.

Когда они выбрались из пещер, лес все еще оставался темным. Неприятный контраст по сравнению с мерцающим светом волшебства там внизу. Но Рианон заметила где-то вдалеке костер.

– Там люди…

– Браконьеры, наверное, – беспечно взмахнул тонкой дланью ее спутник.

– Вряд ли, в такой-то глуши. Разве этот лес принадлежит королю или какому-то феодалу?

– Все леса можно считать королевским, если за дело возьмутся твои последователи. Ну, те, кто сейчас правят страной.

– Прикуси язык! – вот теперь Рианон действительно разозлилась и отошла от него. Он сделавал за ней быстро и неуловимо, словно тень, но сухая листва шуршала лишь под ее ступнями. Орфей будто летел над почвой. И еще, казалось, он вплотную теперь приник к ней, даже если был в отдалении. Ощущение того, что он совсем рядом, было постоянным.

– Как холодно, – Рианон спрятала руки в карманах камзола. Сшить плащ феи ей не успели, да она вроде и не просила. Где же была ее предусмотрительность. Остаться в осенний холод без теплой одежды, все равно, что идти ловить болезнь. Вот бы сейчас к костру. Огонь внутри нее самой как бы поутих. Это все волшебная парча стянула холодком кожу.

– Я иду к огню.

– А что если там стражи? – Орфей подлетел прямо к ее уху.

– Они бы заночевали в таверне. Мерзнуть на ветру готовы не все. Это участь бедных людей.

– Что если они распустят о тебе слухи.

Прямо-таки демон – искуситель, Рианон отмахнулась от него.

– Ты не пойдешь со мной, я не хочу, чтобы люди тебя видели или чтобы ты выставлял на посмешище нас обоих, болтая о магии и других мирах.

– Но… – он аж побледнел. Она отказывалась от него? Неужели?

– Ну, стать ты невидимым, в конце концов, как был до этого. Или подожди меня где-нибудь в зарослях.

– Так нечестно, – запротестовал он, норовя вцепиться ей в лацкан, но она скинула худую руку.

– Я хочу побыть немного без тебя. Ты ведь мой слуга все-таки или нет? Кто должен слушаться моих приказов?

Он недовольно фыркнул. Ну, разве не понятно, что ей хотелось бы отдохнуть от него хотя бы несколько минут. Он с ней только один вечер, да и то до смерти уже успел надоесть. А если так будет каждый день и каждую ночь. Рианон привыкла укрощать непокорных слуг. На всякого найдется управа. А в этом случае?

– Либо ты слушаешься меня, либо мы навсегда расходимся, – поставила она последнее условие. – Жди меня здесь, за соснами, а я скоро вернусь.

Уже уходя, она чувствовала, как его взгляд прожигает ей спину. Минуту контуры его фигуры были еще различимы за стволом сосны, а потом она уже не оборачивалась.

Наверняка, он продолжал смотреть ей вслед, даже если сам стал невидим. По крайней мере, он больше не стрекотал у нее под ухом о том, да о сем. Замечательно было бы приучить его исчезать, когда он не особо нужен, и вызывать потом, как только возникнет такая необходимость. Это было бы очень удобно, особенно учитывая то, что свою единственную поклажу – мешок с парчовым нарядом она оставила у него. Нужно было с самого начала догадаться использовать Орфея и как носильщика, а не тащить мешок перекинутым через собственное плечо. Рианон только еще начинала привыкать к обществу напросившегося слуги, но уже поняла, толпе окружавших ее раньше лакеев и пажей. Гораздо приятнее когда кто-то выполняет все за тебя, ну и еще помалкивает при этом конечно. Однако молчать Орфей не умел, разве только в тех случаях, когда она спрашивала его о чем-то по-настоящему важном. Вот тогда он делал вид, что не расслышал.