Рианон

Якобсон Натали Альбертовна

Садясь, он постарался спрятать руки под столом, чтобы было не заметно, как они сжались в кулаки. Хорошо, что внимание короля пока отвлекали другие. У Морена иногда возникало ощущение, что бдительности этого человека мало что можно противопоставить. Казалось, что Манфред видит и замечает абсолютно все, его внимательные черные глаза способны прочесть любую мысль об измене в душе приближенного. И неизвестно зачем его главные советники Гермион и Ангус, будто телохранители стоят по обе руки от него. Ему ведь не требуются эти двое соглядатаев, чтобы докладывать о своих догадках и подозрениях. Он и сам легко читает в сердцах окружающих.

Морен из под тешка разглядывал тонкие губы, сжатые в жестокую линию, чуть крючковатый нос, драгоценные перстни на узловатых пальцах. Манфред всегда предпочитал опалы, густо фиолетового, почти черного оттенка, будто эти камни предавали ему особую силу и помогали быть проницательным.

Морен слышал, что некоторые люди способны питаться энергией от драгоценных камней, но, смотря на нового правителя, он бы скорее сказал, что Манфред относится к тем людям, которые питаются энергией за счет окружающих. Он и сам порой ощущал головокружительную слабость под пристальным взглядом короля. Будь чахлым придворным поэтом, писарем или музыкантом и такая мягкотелость была бы нормой, но он был рыцарем, закаленным в боях, он не мог просто так потерять сознание при одной только близости властного человека. Можно было подумать, что здесь что-то не так. Во всяком случае, Морен постарался не смотреть в упор на короля. Кроме всего прочего такое внимание было почти неприличным. Он попытался сконцентрироваться на ком-то другом, но особо интересных личностей на собрании не было, и его взгляд тупо блуждал по уже знакомым лицам. Вот недавно назначенные министры Родерик, Дариус и Клоттер, вот молодые военачальники, пришедшие на смену недавно погибшим, но такие же знатные Финлей, Теренс, Линдон, Корнел и совсем еще юноша Лерой, по одному взгляду которого было ясно, что он не думает ни о чем, кроме как о возможности снова лицезреть ее высочество. Ему, как и многим другим, конечно же, пояснили, что на самом деле принцесса вовсе не убегала, а до поры до времени предпочла остаться в уединении и заняться игрой на арфе. В отличии от многих других наивный Лерой в это поверил и теперь беспокойно поглядывал на двери в надежде, что его золотоволосая мечта вот-вот появиться здесь. Возможно, у этого мальчишки и сильное тренированное тело, способное уцелеть в любом сражении, но его страсть к наследнице престола рано или поздно его погубит. Морен оглядел юношу как знаток и заключил, что несмотря на физическую силу ему бы сейчас лучше не выходить в открытый бой, потому что его голова слишком уж забита мечтами. Он даже не сумеет вовремя отразить удар. Другие держались решительно, они с нетерпением ждали грядущей войны, потому, что были уверены в ее исходе.

Как же быть неуверенными, Морен про себя чуть не хмыкнул. Ведь у Лоретта превосходящие силы. Есть только одно, что способно вызвать сомнения. Он наклонил голову так, что каштановые кудри почти закрыли его лицо, в миг уподобившись осеннему пологу. Цветные листья тоже скрывают лес готовый вот-вот принять суровую стужу. Внутри у Морена все оледенело, когда он вспомнил об одной-единственной помехе, которая способна помешать им выиграть войну. Но если подумать, как следует, то эта помеха мешала не только им. Она могла встать на пути у любого нежданно-негаданно, как внезапно налетевший шторм. Есть в мире одна сокрушительная сила, которой бояться все короли, все военачальники. Сила, у которой нет имени. Он бы назвал это явление просто страхом. Страхом тех, кто готовиться идти в бой и не знает на чьей стороне окажется перевес. Так уж вышло, что появилось нечто, благодаря чему любые силы даже самые незначительные вдруг могут оказаться равными самой могущественной армии и даже превосходящими ее. Морен хотел верить в то, что препятствие, о котором он сейчас задумался, это просто легенда, но ведь он сам столкнулся с нею на днях и теперь мог бы утверждать, что иногда даже миф оказывается правдой.

Собрание наконец почтил своим присутствием и сын правителя Конрад. Он, даже не обратив внимания на сидящих за столом, демонстративно встал у окна, всем своим видом показывая, что дела совета его ни чуть не интересуют. Его неразлучные друзья Маркус и Друзил, сыновья самых именитых вельмож, встали чуть в отдалении. У Морена создавалось впечатление, что они выполняют при хилом наследнике еще и роли телохранителей. Сам Конрад вряд ли был способен себя защитить, случись покушение, однако Морен смотрел на него почти с ревностью. И за этого смазливого юнца хотели выдать замуж златокудрую принцессу. Его руки под столом опять непроизвольно сжались в кулаки. Он даже не сразу заметил, что на собрании нет сестры Конрада, его близнеца и сторонницы Хильдегард. Возможно, ей как женщине участвовать в совете не полагается. Однако его это насторожило. Ведь будь Рианон на месте и с ее мнением хотя бы для вида пришлось бы считаться. Возможно, поэтому ее и не было. Никто не желал мириться с тем, что власть должна держать в своих руках она.

Морен еще раз оглядел собравшихся. У Лоретта сильная армия, гораздо более сильная, чем у любого противника, они несомненно победят,

пусть даже против них объединятся несколько королевств. Войско, которое бы превзошло то, что имеется у них, просто не собрать. Так почему же его преследует такое ощущение, будто все здесь обречены. Казалось, что ангел смерти взмахнул над залом своими темными крыльями или какой-то злобный дух невидимый другим склонился к его уху, чтобы это прошептать. Ощущение того, что каждый здесь уже приговорен было таким сильным и неотступным, что Морена на миг прошиб холодный пот. Что-то настойчиво говорило ему, приговор есть, и его уже ни чем не изменить. Над каждым здесь занесен некий невидимый меч, движение которого уже невозможно остановить. Все будет наоборот, а не так, как хотят те, кто присутствует здесь. И впереди их ждет нечто ужасающее…

Предчувствие? Он никогда бы не решился сказать, что у него есть дар предвидеть. Обычно он не чувствовал наперед ничего, только мог вычислить тот или иной ход противника с расчетливостью опытного стратега. Предсказывать ход действий в войне, отгадывать обманные отступления или приготовленные заранее ловушки, это ему удавалось мастерски, но предвидеть ход жизни он не мог. Иначе знал бы заранее, что нечего заглядываться на Рианон, она все равно достанется другому или не достанется никому. Пока она жива и отказывается обручиться с Конрадом, она является весомой угрозой для единовластия его отца. Такую угрозу проще было бы убрать, что возможно уже и сделали, но пока скрывают от народа. Возможно, ее тело будет позже найдено в каком-нибудь овраге или испуганная фрейлина принесет внезапную весть о том, что принцесса скончалась только что от несчастного случая или какой-либо неизлечимой болезни. Хоть Морен и проводил большую часть своей жизни на военном ристалище, но все же знал толк и в интригах двора и все-таки он не верил в то, что Рианон уже мертва. Может быть, потом ее решат убить, но сейчас. Пока что такое прекрасное создание, которое будто концентрирует на себе внимание других, не может просто так умереть.

– Да? – он только сейчас услышал, что его о чем-то спрашивают. Первому министру, нервно теребившему края своей мантии, уже явно надоело ждать.

– Вы благодарны ведь его величеству?

– За пост главнокомандующего моими войсками? – черные как да агата глаза Манфреда насмешливо сверкнули. Он кажется заметил замешательство и непонимание своего подданного, но истолковал это по-своему.

– Конечно же, – до Морена наконец начал доходить смысл всего этого и он ощутил, как его щеки становятся пунцовыми то ли от гнева, то ли от стыда, а может быть и то и другое. – Ваше величество, я…

– Не стоит благодарностей, – Мандреф взмахнул своей узловатой ладонью, на среднем пальце которой мрачно мерцал опал, отметая этим жестом все возражения.

Как ловко. Морен, молча проглотивший такое оскорбление, едва приходил в себя. Его, ближайшего родственника королевского дома, который сам бы мог сейчас сидеть на троне и куда прочнее, чем Манфред, назначили командовать войсками. Будь их армия не такой мощной и он был бы уверен, что его, как лишнего и самого вероятного из претендентов нарочно посылают на верную смерть. Конечно, так оно и могло быть в любом случае. Даже сильное войско в бою несет потери, и королю было бы очень выгодно, чтобы в числе погибших оказался и он, а случайной ли будет его гибель или кто-то поможет ей состояться, ну, в пылу битвы такая мелочь будет даже незаметна.

Морен хотел весь остаток собрания просидеть молча, хоть как-то успокаивая распалившуюся ярость, но внезапно обсуждавшаяся тема его привлекла.

– И плащ его, как лоскут огня, а голова всегда скрыта под шлемом…

Фразу будто произнес кто-то, кого не было в зале или она сама по себе прозвучала в пустоте над мраморным столом, но Морен тут же встревожено поднял голову.

– Тот, имя кому справедливость, – один из советников недовольно хмыкнул. – Еще вчера он был легендой.

– Вчера, – согласно кивнул Бертран, бывший главнокомандующий армией и поднял изувеченную кисть правой руки, чтобы видели все. – А сегодня он живее, чем любой из нас, и я не преувеличу, если заверю вас, что он неуязвим.

– Неуязвимый воин? – Дариус недоверчиво хмыкнул. – Такого еще не было.

– И не было такого, чтобы один единственный рыцарь решал исход битвы, – поддакнул Родерик. – На чью бы сторону не встал всего лишь один боец, это уже не изменит положение дел. Все кто утверждают обратное, просто слепо доверяют легендам.

– Это действительно кажется весьма сомнительным, хоть многие и клянутся в обратном, – более дипломатично заключил Клоттер.

Король выслушивал все это снисходительно, но губы его все сильнее сжимались в тонкую линию, а в глазах сияло нечто необъяснимое. Он будто вычислял насколько глупы окружающее и замышлял что-то такое, что сможет осуществить только сам.