Рианон
Шрифт:
Он не мог вести себя спокойно. Безрассудный и дерзкий он постоянно приставал к прохожим, дразнил их, задирал. Рианон в этих случаях чувствовала себя крайне неловко. Еще бы, ведь он то мог в любой миг стать легким как пушинка и вскочить на сук высокого дерева или же чью-то крышу, чтобы уже оттуда продолжать свои издевательства над простыми прикованными к земле людьми. Он это мог. Для ничего не стоило взлететь, усесться на верхушке сосны и смеяться над смертными, оставшимися внизу. Он только не учел того, что оправдываться перед ними за своего сумасшедшего друга придется ей. Могло даже дойти до драки. Что тогда? Орфею было бы весело наблюдать за происходящим с высоты.
– Лентяй! Лодырь! Бездельник! – тихо ругалась она на него, за шкирку оттаскивая от очередных прохожих, которым он уже начал строить рожи. – Хочешь, чтобы из-за тебя я попала на виселицу? И это вместо того, что мне помогать, как обещал. Учти, мне не нужен дух – ротозей. Если не хочешь служить, можешь отправляться назад в пещеры или в ту таверну, где мы с тобой встретились, чтобы поискать там очередного дурака, которому навяжешься в слуги. Только боюсь тебе придется сидеть там целую вечность, потому что второго такого дурня просто не найдется.
Ее гневная тирада ни чуть его не смутила.
– Прождать целую вечность это ничто, есть вещи и похуже.
– Например? – огрызнулась она.
– Например, быть запертым в тех пещерах, без единой щели, чтобы можно было сквозь нее просочиться наружу и без источника чужой энергии, – Орфей огляделся. Они уже находились в пригородах, кругом располагалась рыночная площадь. Люди сновали туда сюда, выкладывали товар, разделывали туши на мясных прилавках, торговались с коробейниками. Десятки, сотни людей. Орфей смотрел на них жадно, как на наполненные чаши.
– Смотри! – он указал вперед. – Видишь тех людей?
Рианон посмотрела на толстяка в местной лавке и его помощников. Ничего удивительно в них не было. Она и раньше уже видела, как разделывают и пропускают через мясорубку мясо, чтобы сделать фарш. Ее не пугали передники или фартуки, забрызганные кровью, а свежий запах мяса только привлекал. Она слегка кивнула, давая Орфею понять, что заметила этих людей, как и он.
– Нет, не так, – он будто прочел ее мысли. – Для тебя это просто люди, всего лишь встречные, ты их не знаешь, они не знают тебя, вы проходите друг мимо друга и ничего при этом не испытываете. У меня все по-другому. Я нуждаюсь в чужой энергии. Видишь того мужлана, – он указал на пышнотелого хозяина лавки, – отвратительный тип, он бы с радостью забивал и своих собратьев по цеху не то, что быков или свиней. У мерзавцев всегда больше энергии. Ими особенно приятно поживиться. Это чаша, наполненная до краев, и мне хотелось бы из нее отхлебнуть, с твоего позволения.
– Тебе не нужно было мое позволение все эти годы, пока ты не встретился со мной, – она брезгливо отвернулась от скопища мясников и их покупателей. Это зрелище для Орфея, а ее уже начало мутить.
– Но теперь ты моя госпожа, – резонно возразил он, – я бы хотел заручиться твоим позволением.
– Что ж, оно у тебя есть, главное не попробуй однажды так же питаться мной. Вдруг я окажусь вкуснее.
– Для этого тебе нужно стать злее, чем ты есть.
– Что? – на и не хотела, а обиделась.
– Ты и сама знаешь, что ты не злодейка. Да, из-за тебя часто погибают, в основном влюбленные, но ты то сама не виновата, что ведешь за собой зло и смерть. Ты добра, хоть и пытаешься скрыть это. Ты не жестока, но ты несешь людям гибель. Удивительное сочетание. Думаю, именно поэтому я и выбрал тебя.
– Ты увидел меня впервые и уже влюбился,
– Глупости все это, – Орфей опять заглянул ей в голову. – Просто попам и инквизиторам, которые практически вытеснили тебя с престола, нужно придумывать какую-то ересь, чтобы держать толпу в подчинении.
– Я верну себе свой трон, – резко возразила она.
– Что ж, в этом я на твоей стороне. Могу даже помогать тебе…
– Это я уже слышала.
– Нет, я имел в виду, что могу выпивать силы из тех людей, которые мешают тебе вернуться к трону. Ты даже не представляешь, каким больным и опустошенным становится негодяй, из чаши жизни которого дух вроде меня отхлебнул лишь глоток. Такие люди еще и злиться начинают без всякого повода, чем создают себе только лишни проблемы. Они потом чахнут на глазах, а я милосердно допиваю кубок их жизненной силы. Только для них это все равно получается медленно, они зеленеют от истощения и увядают, будто сорванное растение.
– Как поэтично, – она хмыкнула и обернулась на площадь. – И ты, как я полагаю, питался так встреченными в таверне выпивохами до того, как туда зашла я. Не слишком достойное существование ты вел.
Он кивнул.
– Знаешь, хуже всего было до этого, – вдруг признался Орфей. – Сидеть взаперти среди пещер, где нет людей, и не бывает даже лучика солнца или намека на чье-то существование, хуже этого просто не придумаешь. Рядом не бьется чье-то сердца, нельзя припасть к чьей-то груди и выпить из нее жизнь, не чувствуется вблизи ни одной пенящейся чаши энергии человека. Я начал уже сходить с ума, бился о стены, пытался найти лазейку, ждал и вот однажды в пещеры забрался какой-то лодырь. Он решил найти кольца танцующих фей, а нашел только мрак. У меня в этот момент уже почти не осталось сил, я угасал и двигаться то не мог, не то, что материализоваться в живое тело и явится ему, но сон на него наслать я все-таки смог. Он уснул, и тогда я с готовностью отхлебнул из его чаши жизни. Я припал к его груди и пил до тех пор, пока не выпил все.
– А со мной ты поступил бы так же, если бы туда первой зашла я? – Рианон сосредоточила взгляд на ярмарочной палатке одиноко стоящей недалеко от продавцов крупы и нескольких горящих жаровен у пивной. Ее собственная отрицательная энергия била через край. Казалось воздух у ее ноздрей вот-вот начнет плавится. Принцесса уже практически дышала огнем, поэтому она смотрела на флюгель, будто в насмешку поставленный на цветастой палатке. Наверное, она осталась здесь после недавней ярмарки или визита циркачей. Возможно, она даже пуста. Нет, кажется, оттуда послышались звуки и возня. Внутри кто-то смеялся и пел. Слышалась игра на каком-то инструменте. Рианон напряглась.
– Ты, – тихо выдохнул Орфей, приблизил свое лицо почти вплотную к ее, его ничуть не смущал горячий, чуть ли не пылающий воздух возле ее ноздрей. – Ты не такая как все, принцесса. Хотя ты велела мне себя так не называть. У тебя должно быть более достойное имя, чем какой-то там земной титул. Знаешь, мне хочешь нарушить запрет и признаться, что именно тебя я ждал много, много столетий. Но теперь я смотрю на тебя и понимаю, что такую как ты можно было ждать и целую вечность. Для тебя и всей вечности не жалко. Они были правы…