Ричард Блейд, пэр Айдена
Шрифт:
— Э-ллл-ссс, э-ллл-ссс, э-ллл-ссс!
Вытянутое, похожее на огромную бутылку рыло высунулось почти у самого его колена, прошелестев свое странное причитание. На путника уставился веселый карий глаз, пасть приоткрылась, демонстрируя остроконечные дюймовые зубы, хвост вспенил воду. Шкура этого существа отливала темно-синим, что делало его почти незаметным на фоне волн, но Блейд разглядел вытянутое торпедообразное тело длиной ярда три, грудной плавник и торчавший на спине гребень. Над зубастой пастью круглился череп, выпуклый, с развитыми височными долями, совсем не похожий на плоскую рыбью голову.
Дельфин? Такие создания страннику
Морское создание тянулось к нему, словно собака к хозяину, и путник отложил оружие. Раскрыв пасть, дельфин опять проверещал:
— Э-ллл-ссс… Э-ллл-ссс?
Интонация была явно вопросительной — если считать этот свист речью. Блейд опустил руку и похлопал существо по выпуклому лбу.
— Э-ллл-ссс, — произнес он в свой черед, желая поддержать знакомство, и вдруг замер. Э-ллл-ссс? Эльс? Эта тварь пыталась назвать его по имени, или то было случайное звукоподражание?
В следующий момент его недоумение рассеялось.
— Ищ-щу, — внятно произнес дельфин, — ищ-щу Э-ллл-ссс.
Он умел говорить! Теперь Блейд видел, что его новый приятель отличался от земных дельфинов. Футовый костяной гребень на его спине был тонок, как лезвие ножа и, видимо, служил оружием; грудные плавники — вернее, ласты, — оказались необычайно длинными, с подвижной узорной бахромой на концах; меж острыми зубами дрожал длинный плоский язык; мокрая кожа была теплой и приятной на ощупь. А главное, этот морской житель умел говорить! И назвал его Эльсом! Не Аррахом, не Рахи — Эльсом! Блейд отлично помнил слова целителя бар Занкора — «доверяй тому, кто знает твое хайритской имя». Он был готов довериться этой симпатичной и бесхитростной твари — с гораздо большей охотой, чем людям.
— Ты — Э-лл-сс, — довольно произнесло существо, уже не так сильно растягивая звуки. — Наш-шел!
Ринувшись в сторону, дельфин в восторге перекувырнулся в воде, затем одним мощным гребком хвоста догнал флаер. Блейд решил знакомиться всерьез. Прицепив к поясу страховочный конец, он сел на порог кабины и свесил ноги наружу — так, что они оказались по щиколотки в воде. Дельфин, пошевеливая ластами и хвостом, приподнял переднюю часть тела и положил на колени странника свою огромную голову. Собственно, на коленях Блейда поместилось не больше половины, и вытянутая пасть со страшными зубами уперлась прямо ему в живот.
— Я — Эльс, — сказал разведчик, стараясь говорить медленно и раздельно. — Ты — меня — нашел. Молодец! Хороший паренек! Ты — кто?
— Наш-шел! Перрр-вый! — сообщил дельфин.
— Ты — кто? — терпеливо повторил Блейд.
— Заа-аа-заа-ассс, — просвистело существо. Блейд понял, что такое ему не повторить.
— Засс? — предложил он.
— Засс, — согласился дельфин.
— Кто — послал?
— Лю-ди.
Ясный и четкий ответ. Не приходилось сомневаться, о каких людях идет речь; странник уже заметил плоский серебристый диск, закрепленный у основания спинного гребня. Южане, дьявол их разрази!
— Зачем? — спросил он, почти не надеясь получить ответ, но его новый приятель разразился целой речью:
— Бур-ря! Лю-ди — страх. Э-лл-сс по-гиб? Хо-теть знать. Посс-лать ме-ня… посс-лать
— Хороший! — Блейд снова погладил его лоб и вытянутые челюсти.
— Засс — хорр-ро-шо, бу-ря — плох-хо, — сообщил дельфин. — Лю-ди — доб-ро, бу-ря — зло!
Философ, подумал Блейд. Но, как бы то ни было, это морское диво являлось не просто дрессированной говорящей тварью; оно понимало, что есть добро и что — зло. И люди, по его мнению, проходили по первому разряду.
Глава 2. Спасатели
Его подобрали в тот же день, ближе к вечеру, когда Блейд успел наговориться с Зассом досыта и скормить ему почти весь свой запас рыбы.
Небеса еще сияли послеполуденным светом, и белые пушистые облака плыли на восход солнца, будто желая проводить странника к берегам, до которых оставалась еще не одна сотня миль. Внезапно дельфин, круживший у флаера словно на страже, пронзительно свистнул, и человек, подняв голову, заметил приближавшуюся с востока сверкающую точку. Она быстро увеличивалась в размерах, превращаясь в каплевидный серебристый аппарат, плоский, вытянутый, бескрылый, чуть сужавшийся к корме. Эта изящная конструкция описала пару кругов над флаером и пошла на посадку. Ни шума двигателей, ни скрежета выдвигаемых шасси; словно парящий лист, аппарат плавно скользнул к воде и лег прямо на днище рядом с маленькой машиной, обдав странника порывом теплого воздуха.
Он был довольно велик, и в длину, пожалуй, не уступал трансконтинентальному «Боингу» или «Каравелле», раза в два превосходя земные самолеты по ширине; высокий борт круглился перед Блейдом, подымаясь футов на пятнадцать. Затем часть обшивки — внизу, у самой воды, — отъехала в сторону, и взгляду странника открылось просторное помещение, напоминавшее грузовой трюм. На пороге стоял молодой светловолосый мужчина, рослый, крепкий и так похожий на хайрита, что Блейд вздрогнул. Однако на этом парне не было боевых доспехов; он носил светло-кремовый комбинезон и высокие башмаки — универсальное облачение авиаторов. Поглядывал он на мореплавателя с некоторой опаской.
Светловолосый что-то произнес, и Блейд отрицательно покачал головой. Нет, этот язык был ему неизвестен. Айден — большой мир, и наречий тут звучало не меньше, чем на Земле, но почти всюду понимали ксамитский — вернее, его упрощенную версию, принятую у торговцев. Ксамитские слова знал даже дельфин Засс, плескавшийся сейчас неподалеку и косивший на людей любопытным темным глазом.
— Не понимаю, — сказал Блейд, потом повторил то же самое на хайритском и языке империи. Светловолосый отвернулся, что-то крикнул, и на его зов откуда-то сверху — видимо, из кабины управления — спустился еще один человек. Этот был смуглым, тощим, черноволосым и темноглазым; выглядел он лет на сорок.
— Аррах Эльс бар Ригой? — голос его звучал резковато, с басистыми раскатами на «р». — Приветствую вас на борту моего судна.
Вас, отметил Блейд. В ксамитском, как и в прочих языках северной, варварской части планеты, местоимение «вы» всегда относилось к двум и более лицам; даже к императору Айдена обращались «на ты», в единственном числе, подчеркивая трепет и уважительность подходящими словами — великий, могучий, пресветлый… Видимо, на юге использовали иные формы вежливости, более близкие и понятные Блейду, и, несомненно, общепринятые в цивилизованном обществе — ведь смуглый обратился к нему «на вы», хотя говорил на чужом языке.