Ричард де Амальфи

Орловский Гай Юлий

– Ангелину?.. Да, совсем немного. Ее мало кто видит, господин. Она… она редко выходит наверх…

– Только по ночам, – сказал я и дал понять взглядом, что кое-что знаю. – Вот что, отыщи ее и пусть немедленно ко мне.

Фрида отступила на шаг, щеки побледнели, глаза расширились. Я смотрел, как ее тонкие руки прижались к груди в немой молитве:

– Господин!.. Не делайте этого!

– Почему? – спросил я. – Ах да, ты вот о чем… Нет, в постель тащить не собираюсь. Я человек осторожный, да и не хочу ложиться с железным поясом на шее. Неэстетично, как будто металлист какой, а я ведь теперь больше яппи… Мне нужно дать ей кое-какие наказы. Хотя, впрочем, ты

у меня стала как бы управительницей по верхним этажам? Я видел, челядью командуешь неплохо. Поручаю тебе сообщить Анжелине, что все деревни Одноглазого – уже мои деревни. Я не хочу, чтобы им был причинен какой-то ущерб. Если надо, можешь поспособствовать ее переселению из Амальфи в другой замок… например, к барону Талибальду.

Личико Фриды прояснилось, она мило заулыбалась, в глазах и гордость от повышения в должности, и радость, что не тащу Анжелину в постель.

– Я прослежу, господин, – пообещала она. – Вы мудро поступили, что сказали именно мне.

– Да уж я мудр, – согласился я. – А почему я угадал?

– Я не только знаю их всех, – сообщила она застенчиво. – Я все-таки… главнее. Нет, по возрасту они все старше, но мало что видят в подземельях, а я везде… простите, ваша милость!.. знаю больше…

– Еще бы, – кивнул я. – Ночи на Купалу… в смысле, на Вальпургия, полеты на метле, где кто-то сгреб… Оттягиваетесь по полной, да?

– Ах, – ответила она и подошла совсем близко, ее пальцы взялись за пряжку моего пояса, – что все те Вальпургиевы в сравнению с той ночью, когда я оказалась в вашей постели…

– Вернусь, – пообещал я, – тогда и попрыгаем. А сейчас, увы, труба зовет.

Лучники, что обедали последними, еще допивали эль, а конюхи уже выводили оседланных коней на середину двора. На воротах нам прокричали вслед напутствие, выказывая в первую очередь то, что на посту, блюдут, сторожат, враг не пройдет и не проползет, не подкрадется.

Гунтер послал коня вперед, а мы: я, Зигфрид, Алан и Теодерих, ехали неспешно плотной группой, Зигфрид развлекал рассказами, как они пересекали морской пролив на торговом судне, замаскировавшись под пиратов, Алан в свою очередь рассказал о сражении с дикими гномами.

Я догнал Гунтера:

– Что скрываешь, признавайся?

Он напряженно смотрел вперед, вздрогнул, повернул ко мне голову. Лицо вытянулось, в глазах тревога:

– Ходят слухи, что к Волку прибыл старший сын. Что-то не заладилось на Юге. Боюсь, ваша милость, нападения на ваши села со стороны Волка, не случайные…

– А при чем села?

– Он принуждает их принимать его власть и платить налоги ему. Так уже получилось с другими деревнями, вы же помните!

– А сейчас, когда прибыл сын…

Он кивнул, лицо стало злым:

– Боюсь, что Волк присмотрел для сына ваш замок, сэр Ричард.

Некоторое время ехали в тяжелом молчании, кони идут ноздря в ноздрю, хотя мой трусит неспешно, а остальные едва не в галопе, потом рыцари яростно заспорили, кто поедет со мной на турнир, а кому защищать замок… даже оба замка. Сошлись на том, что едут Зигфрид, Алан, Теодерих, Гунтер, Ульман, Тюрингем и еще десятка два из наиболее крепких воинов. Да, еще надо не меньше дюжины лучников, нельзя превращаться в легкую мишень для стрелков на быстрых лошадках.

Я слушал, слушал, заметил саркастически:

– Я ценю ваше беспокойство обо мне… хотя я ж вас насквозь вижу, бесстыжие рожи! Ну что б не сказать честно, что самим восхотелось новых приключений, новых баб-с, новых драконов? Увы, скорее всего, на турнир поеду вообще один… или с одним, только одним

сопровождающим.

– Со мной! – сказал Гунтер.

– Нет, со мной, – возразил Зигфрид сердито. Он зло сверкнул глазами и едва не бросил руку к мечу. – Я сопровождал сэра Ричарда…

– Тихо, – сказал я. – Тихо! Вы забыли, что Устав нашего Ордена выше рыцарского самолюбия?.. Нужно делать, что нужно, а не то, что говорит нам детское самолюбие, именуемое рыцарским… Для нас важнее сохранить этот замок. В нем благополучие не только наше и сел, что принадлежат нам. Враги попросту выманивают меня из защищенного места. Я не знаю, что ожидает на турнире, но, полагаю, не только турнирные схватки… Однако главный удар будет нанесен сюда! Так что именно здесь останутся лучшие. Я возьму с собой кого-нибудь из местных, кто знает дороги, обычаи, имена и титулы наших соседей.

– Я! – сказал вдруг Алан. – Сэр Зигфрид прибыл из очень дальних краев, а я как раз из земель, что лежат отсюда на пути к турниру. Мы сможем заехать к моей родне…

Но сказал это без энтузиазма, я кивнул, принимая слова к сведению, но это не значит, что выберу его в спутники. Зашевелился и выдвинул коня вперед, отвесив учтивый поклон, всегда сдержанный и застенчивый виконт Теодерих.

– Сэр Ричард, – произнес он мягким голосом, – родовое имение моего отца всего в ста милях от места проведения турнира. Если бы мы летели отсюда, превратившись в птиц, нас бы могли подстрелить с башен мои братья. Я очень хорошо знаю те земли, а также сеньоров, по землям которых будем проезжать…

Я хотел промолчать, но учтивые слова требуют учтивого ответа, сказал с мягкостью железной руки в бархатной перчатке:

– Я все обдумаю.

Гунтер начал вертеть головой, я ощутил знакомый запах, в воздухе расплывается едва уловимый привкус гари и дыма. Ветерок сделал его отчетливее, затем унес, однако с новым порывом я ощутил, что пожарище совсем близко.

Кони вынесли на пригорок, внизу с десяток хаток, половина еще золотятся соломенными крышами, другие выгорели дочиста, из трех пепелищ поднимается затухающий дым. Жутко воет пес, я пустил коня в направлении воя. Крупная лохматая собака застыла в горестной позе над трупом человека в луже крови. Голова хозяина безжалостно раскроена, одна рука срублена по плечо.

Между домами лежат убитые, в это время в стороне страшно прокричал Гунтер:

– Вот они!

На окраине деревни большой сад, из-за деревьев выехали всадники в кожаных доспехах с металлическими пластинами, все в железных шапках. Впереди на крупном коне настоящий рыцарь в добротном панцире, копье держит острием вверх. За ним пятеро в полудоспехах, все с мечами и топорами.

Зигфрид, Алан, Теодерих, Гунтер и Ульман разом обнажили мечи. Я торопливо выхватил молот, рука швырнула со всей яростью, что вспыхнула в мозгу, как будто там рванула граната. Молот унесся, я услышал шум, треск, глухой удар. Рыцаря подбросило, как мячик, еще троих разметало в стороны, я выставил руку, ухватил молот и снова швырнул с криком:

– Убивай!.. Это не люди!

И пришпорил коня, другой рукой выхватывая меч Арианта. Молот ударился в ладонь, и почти сразу же мы влетели в это паникующее стадо, где два страшных удара молота пробили широкую брешь в отряде, превратив десяток сильных мужчин в кровавое месиво.

Я никогда не переходил улицу поверху, если вблизи подземный переход, скажу честно – трусил, но сейчас оказался впереди всех, меч в опущенной руке, что удивляет всех, начиная от сэра Ланселота, но так нагнетаю кровь, во всем теле вскипает адреналин, впереди толпа вооруженной сволочи…