Ричард Длинные Руки – фюрст
Шрифт:
Мертон всматривался в меня очень уж внимательно, как будто слышал, как отчаянно стучит во мне сердце, куда там зайцам, человек всем зайцам заяц.
— Что-то случилось? — спросил он и добавил почтительно: — Ваша светлость?
Я вскинул брови в удивлении:
— Что могло случиться? Все согласно плану.
— Ка… какому плану?
— Начертанному, — сказал я внушительно, — на скрижалях.
И поднял палец кверху, прямо указывая, на каких скрижалях, и намекая, кем именно.
Он промолчал, с такими аргументами не спорят, хоть и редко
— Спасибо за доверие, ваша светлость.
— Все норм, — ответил я, он уже начал называть меня «вашей светлостью», знаковый поступок, — сейчас у нас общая цель.
Он помог подтянуть ремень, подгоняя перевязь по моей фигуре, ухватился за края лодки.
— Прошу вас, ваша светлость.
Глава 3
Я взобрался в лодку, что на самом деле шлюпка, она весьма просела под тяжестью обоих сундуков, на веслах остались только гребцы, остальные перебрались в другую, где первыми опустили весла в воду и сделали мощный рывок.
Мертон отправился в той лодке, причалили к кораблю первыми, а оттуда по его настоянию спустили сеть и даже толстые ремни. Мы закрепили сундуки, а когда те медленно поползли вверх, у меня сердце екнуло: в сети начали от натуги рваться ячейки.
С борта заметили, сбросили еще веревки, еще одну сеть, из первой начали вываливаться, но успели поддеть второй, кое-как перевалили через борт.
Ордоньес спустился с мостика, глаза горят любопытством, довольно потер руки.
— Значит, не сказки?.. Отлично! Сэр Питер, очень рад, что вы оказались правы. Надеюсь, сэр Ричард, как единоличный хозяин найденного сокровища, уделит и вам часть золотишка от своих щедрот…
Мертон медленно поклонился, но смолчал, а я сказал измученно:
— Знаете ли, граф, честь открыть оба сундука оставляю вам. А мы сейчас переведем дух, поужинаем, промочим глотки…
Ордоньес удивленно вскинул брови.
— Звучит, как безграничное доверие, но я уже знаю вас, маркиз Черро!.. Вы ничего не делаете вот так, с хи-хи на ха-ха. Признавайтесь, где мне начертано споткнуться и сломать шею?
— Какие хитрости? — изумился я чересчур натурально. — Сундуки не кусаются, проверено.
Он сказал разочарованно:
— Ну ладно, идите пьянствуйте без нас, если ваша вельможная совесть позволит. Все равно здесь какой-то подвох, с вами разве бывает иначе? Какой, пока не соображу…
Юрген, как не усталый, заорал во весь голос:
— Слушай мою команду! Поднять якорь!.. Поднять паруса!
На простом когге паруса бы просто подняли, а здесь по всему кораблю прокатилось:
— Поднять паруса!
— Поднять паруса!
— Поднять паруса!
Затопало множество ног, все разбежались, каждый к своему месту, затем прозвучало:
— Отдать грота-брасы!
Я уже запомнил, что перед тем, как отдать распоряжение, всякий раз кричат: «Слушай мою команду!» — иначе само распоряжение могут не услышать из-за хлопанья парусов и шума разрезаемой кораблем воды, а несогласованность действий двух-трех человек может погубить весь корабль и весь экипаж огромного корабля быстрее, чем подобная же дурость повредит простой лодке, что не лодка, а шлюпка.
Совесть нам позволила есть и пить, а также отдыхать от трудов праведных, а сверху доносился стук молотков то мерный и расчетливый, то частый и раздраженный, а иногда наступало затишье, это в который раз пытаются подобрать ключи или ищут варианты, каким амулетом снять заклятие.
Мертон нервничал, то и дело бегал наверх, возвращался разочарованный и одновременно успокоенный. Над ним посмеивались, но без злобы, у каждого так, когда рассчитываешь твердо на одно, а жизнь подсовывает совсем другое, да еще и не там, где ждешь. А не возьмешь, отберет и то, что у тебя есть.
Ордоньес спустился к нам ближе к ночи, зыркнул сердито, ему поспешно освободили место возле меня. Стюард поставил большую чашу и торопливо налил вина.
— А чего покрепче? — поинтересовался Ордоньес.
Стюард покосился на меня.
— Есть, сэр.
Остальные смотрели заинтересованно, как перед адмиралом появилась чашка намного меньше, а стюард налил туда из бутыли странно прозрачное вино, если это вино, а не что-то волшебное.
Ордоньес выпил единым залпом, скривился и долго молчал, морда сразу побагровела, шрам жутко вздулся, но перетерпел, сказал после паузы сиплым голосом:
— Не поддается. Вы знали?
— Еще на острове пытались, — ответил я. — Но то мы, а то вы со всеми инструментами, плотниками, кузнецами и прочими умельцами Южного материка.
Он устало махнул рукой.
— Я велел искать, чем бы открыть, но уже вроде все перепробовали.
— Не откроем на корабле, — утешил я, — откроем в Геннегау. Там всякие знатоки-чернокнижники, я насобирал со всего Сен-Мари и даже Армландии. Собирайте, адмирал, собирайте!
Мертон тяжело вздохнул, Ордоньес сказал сочувствующе:
— Придется вам, сэр Питер, ехать в Геннегау.
Мертон буркнул:
— Так меня там и ждут.
— Сильные сами приходят, — наставительно сказал я, — не дожидаясь приглашения. Но вас приглашаю я! Поверьте, этого достаточно.
Он посмотрел на меня исподлобья.
— Судя по тому, что о вас услышал, конечно, достаточно. Благодарю за честь! Буду стараться оказаться полезным, чем смогу.
Отдохнув, я поднялся наверх, корабль красиво идет под всеми парусами, сзади держится, как на незримой привязи, «Ужас Глубин». Уже дважды сообщали весьма отчетливо, что если будем только сами влезать во всякие драки, а им только смотреть издали, то взбунтуются.
Бугшприт, покачиваясь, постоянно чертит острым носом по синеве неба. Я так привык к этой картине, что когда однажды оглянулся, острие как раз уперлось на долгое мгновение в темно-коричневый берег, пронзило с силой, а затем освобождение пошло зигзагом резать небосвод.