Ричард Длинные Руки – герцог
Шрифт:
Мой конь сам догнал Асмера, я предположил:
– Наблюдают. А если как-то сообщают?
– Конечно, сообщают, – ответил Асмер. – Сейчас остатки погани, что впереди, стягиваются в нашу сторону. Все засады снимаются с мест!
В суровом голосе мрачная гордость, грудь колесом, ноздри раздуваются, а глаза горят отвагой. Я стиснул челюсти, посмотрел на прямую спину Ланзерота, стиснул зубы так, что заломило в висках. Тот вообще само воплощение благородства и отваги. Который отдаст противнику свой меч, если у того вдруг сломается.
Глава 32
В лес влетели на полном скаку. Если на равнине еще что-то можно разглядеть, то в лесу хоть глаза выколи,
Наверху мелькнул красный огонь, стремительно перескочил с одного дерева на другое. Я едва не метнул молот, всего лишь белка, хоть и слишком крупная. А с толстой коры нас провожают угрюмыми блестящими глазами крупные, как черепахи, жуки в панцирях с металлическим отливом. На головах зазубренные рога – палец перекусят с легкостью.
Ветви то и дело закрывали звездное небо. Меня несло через темноту, сердце сжалось. Я пригибался, укрывался за конской гривой, но чувствовал себя беззащитным, как улитка без панциря. Это не в коробке автомобиля, скорее – на мотоцикле через лес с завязанными глазами: колени торчат, а железобетонные стволы проносятся в миллиметре от моих коленных чашечек.
Впереди между конских ушей иногда возникал серебристый волшебный мир. Навстречу неслась высокая сочная трава, на стебельках блестящие кузнечики и жучки, все залито лунным светом, в воздухе пляшут крохотные человечки с прозрачными крылышками… но я не успевал ахнуть, как конь с грохотом вламывался в черноту, дальше стук копыт в ночи, треск веток, сучьев, в плечи и по ногам то и дело больно бьют, хватают, пытаясь выбросить из седла.
Бешеная гонка длилась вечность. Конь уже начал хрипеть и пошатываться, задевал мною за все деревья. Я сцепил зубы, теперь у меня, как у Марадоны, разбиты все колени, а голени покроются могучими кровоподтеками. Наконец далеко-далеко впереди послышался слабый крик:
– Я вижу… Зорр!
Конь мой как будто хлебнул волшебного эликсира всей бегемотьей пастью, которой медведь мечтал хватануть меду, прибавил ходу. В черноте возникло слабое пятно, разрослось. Я увидел чернеющие стволы могучих деревьев, а за ними расстилалась залитая ровным колдовским светом ущербной луны широкая долина.
Глаза мои различили слабый блеск доспехов. Рудольф на коне ближе всех, я видел, как он в страхе взглянул в небо, но луна уже перешла в три четверти. Это значит, что удержаться сможет, но вот способность оборотней быстро заживлять раны ослабела тоже на четверть.
Ланзерот и Бернард спешились, оглаживали коней. Я услышал, как Бернард сказал озабоченно:
– За нами идут… Я бы не хотел оказаться между молотом и наковальней.
– Ты прав, – ответил Ланзерот. – Ударим с ходу. Что скажете, Ваше Высочество?
Из темноты донесся приглушенный голосок принцессы:
– Я вижу Зорр!.. Что нам еще?
Голос священника прозвучал со сдавленной яростью:
– С Божьей помощью да расточатся врази!
Вблизи из темноты вынырнул Асмер, за ним двигалась темная громада коня. Асмер хмыкнул громко, сказал Рудольфу:
– Я ж говорил, если атака удалась, то мы уже в засаде!
Ланзерот легко поднялся в седло. Меч с тихим радостным звоном покинул ножны. Бернард, Асмер взяли топоры, лунный свет блистал на широких
– С Богом, – сказал Ланзерот ясным голосом.
Он пустил коня легким шагом, а когда тот вышел на открытое пространство, взмахнул мечом и погнал в галоп. Все ринулись следом, а я ахнул во все воронье горло, только сейчас сообразив, что по ту сторону леса на голой земле лежат воины. В доспехах, с оружием в руках. Ни одного костра, никто не ходит, не шутит, не затевает свар…
Но едва конь Ланзерота вырвался на простор, все начали подниматься. Снова я не услышал привычных окриков офицеров, что выстраивали бы ряды для правильной обороны. Зазвенела сталь, Бернард и Рудольф ломились, как озверевшие слоны через волчью стаю. Я швырнул молот, увидел обращенные в мою сторону лица, мороз пошел по всему телу.
«Этих не остановить, – мелькнула паническая мысль, – не испугать». Даже не замечают чудодейственного молота, что прорубает целые просеки в их рядах. Прут, как загипнотизированные, словно это не люди, а нелюди…
Я поймал молот, задержал в занесенной для броска руке. Из-за спин молчаливых воинов в нашу сторону энергично пробиваются огры. В полтора человеческих роста, широкие, все в кожаных доспехах, с блестящими в лунном свете шлемами на головах. Каждый размахивает огромной дубиной. Особенно жутким показалось, что двигаются огры без привычной неуклюжести тяжеловесов.
Я всхлипнул, сделал взмах. Молот исчез из ладони, а ближайший ко мне великан вздрогнул, как фонарный столб, в который врезался на «мерсе» «новый русский». Я не видел, как подломились у него колени, но он осел в толпу воинов, как будто ему отрубили ноги. Я швырял и швырял, потом волна молчаливых нахлынула, я начал пятиться, торопливо рубил, по мне стучали топорами, мечами, остриями алебард и копий, второй рукой я еще пару раз ухитрился швырнуть прямо в застывшие морды, а потом уже остервенело бил обеими руками мечом.
А потом передо мной выросла затянутая в толстый кожаный панцирь огромная туша. Толстые, как бревна, руки обнажены, для защиты хватает шерсти, а могучий торс закрыт кожаным панцирем.
Я ударил мечом так, как сносил головы простым ратникам. Меч прорубил первый слой кожаного панциря на середине груди. Я чувствовал, что там еще слоя три-четыре кож, по прочности круче стального рыцарского доспеха, левая рука поднялась для замаха…
Страшный удар снес меня с коня, словно жестянку из-под пива. Я перевернулся в воздухе, с такой силой ударился спиной о землю, что изо рта вырвался свинячий всхлип. Меч я еще удержал, а рукоять молота выскользнула из ватных пальцев. Огр зарычал, я смотрел в жуткую звериную морду, и мир застыл, как на стоп-кадре. В трех шагах остановился с красиво поднятым мечом красавец Ланзерот, чуть дальше Бернард превратился в статую, перед ним стоит, отшатнувшись, могучий огр, Рудольф и вовсе повис в прыжке, пропуская удар меча под подошвами… Затем все пришло в движение, Ланзерот весело и яростно рубит во все четыре стороны, Бернард на равных теснит едва ли не самого толстого из огров, Рудольф в прыжке ухитрился срубить голову огромной твари… Ланзерот видел мое отчаянное положение, но мне показалось, что слишком уж помедлил, прежде чем повернулся в нашу сторону. Второй удар огра едва не пробил в земной коре ущелье, я остановившимися глазами смотрел на гиганта, как он со злобной радостью заносит дубину снова. Я пытался увернуться, откатиться, как делают это в кинофильмах, однако справа и слева трупы, ползающие воины, руки, колени, копошащиеся тела… Дубина обрушилась, как мне показалось, в бок, круша и ломая ребра. Я вскрикнул от острой боли.