Ричард Длинные Руки — грандпринц
Шрифт:
Я покачал головой.
— Я не перечу, а пытаюсь понять Его замысел. Он мог бы не сообщать заранее, а просто ударить этим Маркусом… и все. Но если предупредил заранее, это дает нам возможность что-то сделать.
Он заулыбался широко и победно.
— Что ты можешь сделать, человечек?
— Не знаю, — ответил я честно. — И я не Ной.
Он оглядел меня критически.
— Ты прав. Ты далеко не Ной.
— Это точно, — согласился я. — Своя шкура мне дорога, но я попытаюсь в отличие от Ноя спасти все человечество, если такой
Он расхохотался.
— Какой шанс? Маркус сотрет все с земли. Ведь не зря же Адам приготовил две стелы, которые так и зовут Адамовыми…
— Одну из камня, — сказал я, — на случай потопа, вторую из глины, на случай если мир будет уничтожен огнем? Хочешь сказать, что уничтожение огнем придет с Маркусом?
— А это не очевидно?
— Нет, — отрезал я. — Мало ли что идет, но придет ли? Думаю, в Храме Истины тоже ломают головы, как остановить Маркуса… Но вот твоя позиция мне как-то не совсем понятна. Если ты ангел Божий, ты должен быть за людей, а не против?
— Я за людей, — ответил он с достоинством. — Но если Господь определил потоп или уничтожение огнем, то я обязан выполнить.
Я насторожился.
— Что значит выполнить? Ты говоришь так, будто отвечаешь за прибытие Маркуса!
Он покачал головой.
— Нет, такое совершается по воле Господа, но без участия ангелов. Мы всего лишь Его вестники. И если ангел говорит тебе: остановись, ты должен понимать, что через меня с тобой говорит сам Господь!
Я поежился, арбогастр переступил с ноги на ногу, я ответил упрямо:
— А откуда я знаю, что Он говорит то, что хочет?
Ангел отшатнулся.
— Это богохульство!
— Ничего подобного, — сказал я.
— Как это, ты усомнился в Его мудрости и непогрешимости!
— Это ты так истолковал, — уличил я, — значит, ты — тайный отступник! Ага, вот я тебя и вычислил… А давно работаешь на Сатану?.. Кому передаешь сведения: Вельзевулу или его агентам?.. Какие инструкции от них получаешь?.. Какие задания уже выполнил?..
Он даже отступил на шаг, ошарашенный настолько, что из слепящего белого стал неприятно розовым.
— Что-о?.. Я ничего не понимаю.
Я изрек важно и с великим торжеством, до чего же приятно чувствовать себя умнее существа высших сфер:
— А кому это важно?.. Ты и не должен понимать. Прохрюкал послание… хотя я что-то не понял… если это послание, то от кого?.. А если не послание, то это от тебя лично? Но у тебя же не может быть личного мнения!.. Оно есть только у Господа и у мятежников!.. Давай признавайся, ты за темных или за черных?
Он раскинул руки, а чуть позже поднялись и вздыбились все четыре, как у орнитоптерикса, крыла. Красивое и даже страшноватое зрелище, торжественное и немножко нелепое, крылья сами по себе тяжеловаты, на них не полетаешь, явно же это лишь отличительный знак ранга, хотя по мне золотые цепи разной толщины и с разными камнями гораздо удобнее.
Голос его прогрохотал уже с угрозой:
— Ты
Мне стало страшновато, но я пересилил себя и сказал почти бодро:
— Давай-давай, так тебе и поверят. Мало ли что Господь сказал! Может быть, Он вовсе не имел в виду, чтобы люди вот так взяли и послушались.
— Что?
Я пояснил с усилием:
— Родитель часто говорит ребенку: не ходи на улицу, простудишься, ноги промочишь, но когда ребенок возвращается с улицы довольный и с румяными щеками, счастливый, что и кораблики попускал, и чужую кошку прогнал, отец улыбается и гладит его по голове.
Он поморщился.
— Слишком сложно! Может ли Господь желать, чтобы Ему перечили?
— Может, — ответил я.
— Это немыслимо! Перечили и поступали по своей воле?
— Когда Ему нужны были слуги, — ответил я, — он создал вас, послушных и полностью Ему покорных. А человека создал с собственной волей, дав ему то, чего не дал вам: частичку своей души! Если не видишь в этом глубокий и важный замысел, то что от тебя, безмозглого, требовать…
Он прошипел люто:
— Какой такой замысел?
— Пока об этом знает сам Господь, — ответил я задумчиво, — пока что…
— Значит, — прогрохотал он, — ты все-таки отправишься в Храм Истины?
Я поинтересовался:
— А тебе какое дело? Если прилет Маркуса и огненный ад на земле предрешен, то какая разница, отправлюсь я в Храм, который тоже может исчезнуть в огне, или не отправлюсь?.. А если так суетишься и трепещешь своими воробьиными крылышками, то сам подсказываешь, что могу изменить нечто… Что, прокололся, пернатый?
Его прекрасное лицо исказилось, он прокричал в тревоге:
— Ничего я не подсказывал, ты сам вообразил все глупости!
— Не-е-ет, — сказал я с торжеством, — ты незаметно так подсказал мне ответ, а это значит, ты — двойной агент. Работаешь на тех и других! Но меня не обманешь, у тебя слишком глупое лицо даже для ангела, а это значит — прикидываешься!
— Ничего не прикидываюсь, — вскрикнул он, — это мое лицо, оно всегда таким было и не может быть другим. Мы все сотворены одинаковыми. Мы — гонцы!
Я вздохнул, сказал Бобику:
— Вперед! Нам нужно дело делать, а нас тут все время отвлекают пустыми разговорами. Зайчик… скорость!
Арбогастр рванулся с места, я лег на его шею и укрылся под густой гривой, пусть ветер злобно свистит и буйствует над нами, но нас ничто не остановит.
Думаю, ангел уже исчез, убедившись, что контакта не получается. Я человек, а люди достаточно упрямы, своевольны и несговорчивы. Как раз такие, которые и взялись строить цивилизацию.
Мне кажется, это ловушка с этими ангелами и всем, что попадается на дороге… А если не ловушка, то некто старательно пытается не дать мне добраться до Храма.