Ричард Длинные Руки – гроссфюрст
Шрифт:
Подбежал, пригибаясь на каждом шагу и закрываясь широким щитом, сэр Вайтхолд.
— Хорошо, — прокричал он, — из ямы всех успели вытащить! Даже мертвых…
— Теперь придется везти на кладбище, — крикнул я.
— Вы хотели оставить их там?
— Почему нет? Было бы приметное и памятное место.
Он покачал головой, отблеск молнии бросал на его лицо страшные сполохи, прокричал, болезненно морщась от ужасающего треска над головой:
— Не у всех такие доспехи, как у вас,
— Прости, — сказал я. — Ты прав, за доспехи герцога и его людей даже наши рыцари полезут в грязную яму с мутной водой…
— Я велю сообщить в городе, — сказал он. — Если найдутся родственники, пусть забирают и хоронят павших героев в своих фамильных склепах. Остальных зароем мы.
— Но доспехи и оружие собери, — предупредил я.
— А как же? — изумился он. — Это боевые трофеи по праву войны! Родня получит раздетые трупы.
— Над каждым вели поставить крест с надписью, — распорядился я. — Все-таки знатные лорды. Если родня возжелает перезахоронить — нам работы меньше.
Он посмотрел с укором.
— Ваша светлость, не становитесь таким хозяйственным.
— Почему?
— Вы же рыцарь!..
— И что?
— Рыцарь не должен быть похож на купца.
Я вздохнул.
— Как вы правы, дорогой друг… Вот только все время помню, что в масштабах королевства потери в экономике всего на процент — снижение валового продукта хрен знает на сколько!
Он посмотрел на меня с испугом.
— Боже правый, чем у вас только голова занята!
— Смотрите и трепещите, — сказал я. — Вот попадете на лестницу, ведущую к власти, посмотрим, какой купец из вас получится!
Он торопливо перекрестился, поплевал через левое плечо, взялся за амулет на шее, а другой рукой свернул кукиш и потыкал в пространство.
Ливень ушел, однако небо осталось низким и тяжелым со свисающей бахромой мокрых туч. Ночь наступила влажная и липкая, я велел пожарче разжечь все камины во дворце, однако сыростью пропитан даже камень стен, мерзко, дождь за окнами то снова начинается, то отступает, перекаты грома медленно уходят к горизонту, затем усиливаются, угрожающе сверкают сквозь толщу туч багровые зарницы…
Последние недели без сна и отдыха наконец-то обрушились, как подтаявший ледник, я добрался до королевских покоев на полусогнутых, рухнул на ложе и тут же, едва опустил голову на подушку, провалился в глубокий сон, как в бездонную пропасть.
Когда поднял тяжелые, как чугунные, веки, в комнате уже светло, за окном блестит умытое солнышко, а у двери беспокойно ерзает в кресле сэр Вайтхолд. Возле него смирный мальчик в придворной одежде, хорошенький и белокурый, с кокетливым золотым поясом, что значит — придворный паж.
Я повернулся и уставился на обоих ошалелыми глазами. В голове еще грохот копыт, воинственные кличи, и хотя уже соображаю, что я вот лежу без штанов, но часть моего сознания еще скачет на коне, визжит и вздымает меч, воодушевляя соратников.
— Сэр Вайтхолд, — сказал я сипло.
Он вскочил и поклонился.
— Ваша светлость…
— Что, — прохрипел я, — уже в самом деле утро?
— Самое настоящее, — похвастался он, словно сам его сотворил. — Полная победа!.. Везде и во всем. Потому вы и вот так наконец-то… как бревно. Наверное, и чувствуете себя им? В самом деле надо отоспаться.
Я смотрел на него, старательно фокусируя взгляд. Побитое в схватках тело просится полежать еще, кровоподтеки сошли, но смертельная усталость еще не выветрилась, затаилась, напоминает, что после такой встряски полдня бы в горячей воде, и чтобы могучие женские руки разминали мышцы и разгоняли кровь.
Он спросил осторожно:
— О чем задумались, ваша светлость?
Я проворчал с тоской:
— Почему я не крокодил?
Он опасливо охнул:
— Зачем это вам?
— Крокодилы даже ходят лёжа…
Он пробормотал:
— Некоторые и вовсе под себя… Может быть, встанете?
Я сполз с ложа, оделся, чувствуя, что сам делаю это быстрее, чем когда меня одевают двенадцать допущенных в королевские покои вельмож.
— Как хорошо…
Он спросил с подозрением:
— Что?
— Одеваться самому, — пробормотал я. — Мальчик, застегни мне сзади!.. И подай перевязь. Пояс затяни потуже… Теперь шляпу… Сэр Вайтхолд, в Геннегау с меня даже штаны снимали придворные!
Он спросил с неловкостью:
— Да?.. Гм…
— Это у них такая обязанность, — пояснил я сварливо. — Не опускайте глазки, тоже мне, стыдно ему за лорда! Обычай такой, королей одевают и раздевают, это такая привилегия, за нее морды друг другу бьют.
Он взглянул остро.
— К счастью, вы не король.
— Может быть, — ответил я сердито, — но корона была в моих руках, я ее уже почти примерил…
— Все, — сказал он благочестиво и перекрестился, — что Господь делает, он делает к лучшему. Хотя и непонятно.
Я подумал, кивнул.
— Да вроде бы что-то проступает в тумане. Но, вы правы, непонятно, что с этим делать. Все мои планы были связаны с Сен-Мари. Про Армландию, честно говоря, совсем забыл. Тем более не думал ни о каком Турнедо, будь оно неладно.
Мальчик учтиво и как-то особенно красиво распахнул перед нами двери, мы перешли в кабинет. Через несколько минут туда начали стягиваться мои военачальники, все какие-то противно бодрые, выспавшиеся, с громкими голосами и широкими жестами.