Ричард Длинные Руки — гроссфюрст
Шрифт:
Я пробормотал:
— Интересная идея…
Он воскликнул:
— Это не идея!.. Я сумел найти подтверждение!
Я посмотрел на полку со свежевываренными черепами.
— С их помощью?
Он отмахнулся.
— Господин, это преступники, приговоренные к смерти. Воры, убийцы, разбойники. Его Величество милостиво разрешил мне брать их для исследований.
Я сказал со странным чувством, сам еще не зная, одобряю такое или нет:
— Хозяйственный Гиллеберд… У него ничего не пропадает, верно?
Он сказал все так же торопливо:
— Они творили зло всю
— Хороший принцип, — согласился я, он несколько приободрился, но я уточнил: — А люди — это ты?
Он заискивающе улыбнулся.
— В первую очередь — Его Величество король Гиллеберд Фруассар, а затем уже я, мелкая сошка… но теперь вы, ваша светлость, мой господин!
— И каковы успехи? — поинтересовался я.
Он заулыбался, я знаю эту улыбку, с нею слабые врут сильному, но в этой есть нечто еще, я всмотрелся и понял, что это «нечто» — презрение к людям с мечами, у него есть нечто помощнее, только бережет на крайний случай…
— Успехи просто невероятные, — ответил он приподнято. — Удалось нащупать один из путей, которым можно добывать магическую мощь из человека.
— Ого! — сказал я. — Что, из любого?
Он кивнул, но поспешно уточнил:
— Из любого, однако пока только крохотную часть, ваша светлость! А остальное море… как жаль!.. пропадает. И очень трудно пока доставать то, что удается… Но работаю над этим, ваша светлость!.. Скоро найду путь, чтобы из каждого добывать хотя бы вдвое больше…
Он чуть увлекся, глаза блеснули дьявольской гордыней. Я на краткий миг в неком озарении увидел, как горят города и села, а он в виде огромного огнедышащего дракона летит, широко раскинув крылья, поглощает энергию сжигаемых им людей и становится все сильнее и сильнее…
На моем лице или в глазах что-то изменилось, он прервал себя на полуслове, поежился, сказал просительно:
— Ваша светлость…
Я проговорил медленно, не давая ему взглянуть мне глаза:
— Говоришь, вдвое больше…
— Для первого шага, — выкрикнул он быстро. — Дальше смогу вдесятеро, в сто раз!.. и наконец, как в те первые времена… всю, полностью, без остатка!..
Я молчал, колеблясь, во всяком случае так это должно выглядеть. На лестнице затопали ноги, в дверном проеме появились сэр Вайтхолд, а за ним Альпи и Рамзи, стражники, которых Тэд приставил ходить за мной следом.
Альпи сказал просительно:
— Ваша светлость, мы забеспокоились…
Я бросил небрежно:
— Вы вовремя. Загляните в те две комнаты, обыщите там, если понадобится.
Сэр Вайтхолд проговорил обеспокоенно:
— Ваша светлость…
— Выполняйте, — велел я резко.
Он кивнул, махнул рукой стражам, и они ушли, а сам он сунулся в другую комнату.
В глазах некроманта ничего не менялось, я понял, что в кладовках компромата уже нет.
— Обо всем, — сказал я строго, но понизил голос, чтобы не слышали мои люди, — докладывать мне лично, понял?.. Не сам, я не хочу, чтобы тебя видели в моих покоях.
Он сказал быстро:
— Я могу посылать сову с запиской. Но могу даже сам под покровом незримности…
Я поморщился.
— Амулеты против незримности
— Как скажете, ваша светлость!
Я пошел было к лестнице, но у порога, словно что-то вспомнив, повернулся и посмотрел на него грозно, как волк на ягненка.
— И еще… Только преступников, понял? А то, уверен, ты их семьи тоже… Детей не сметь трогать!
Он торопливо поклонился.
— Да, ваша светлость! Как скажете, ваша светлость! Все выполню, ваша светлость!
Я кивнул и пошел вниз, пахнет сыростью, флаги трепещут так, что гнутся древки, в небе быстро бегут от края к краю лохматые тучи. Во дворе меня догнали Альпи и Рамзи, оба сообщили, что в кладовках ничего особенного, кроме старого хлама, ценных вещей нет, а что там колдовское, а что нет, он и сам уже вряд ли помнит.
Посреди двора встретили виконт Каспар Волсингейн и барон Саммерсет, оба недовольные, Каспар заметил почтительно:
— Ваша светлость, вообще-то не стоит одному вообще никуда. Для того и создана охрана для персон.
— Тем более, — договорил барон, — где еще не бывали.
Оба поглядывали на моих стражей, я понял, что в мое отсутствие допросят их основательно, поморщился.
— Не перегибайте, барон. Кто мог противиться — противился, и мы эту проблему… решили.
— Мало не покажется, — согласился он, — но береженого Бог бережет.
Он посматривал вопросительно, не решаясь спросить в лоб, деликатный, я поморщился, но пока еще не восточный деспот, у нас демократия, сеньор требует повиновения, но и сам должен отчитываться, иначе вступает в силу право не повиноваться.
— Пусть торчит приманкой, — прошептал я ему. — Только никому, а то колдун может расслышать и шепот!
Его глаза расширились, потом заблестели восторгом, торопливо кивнул, на лице такое выражение, что я убрал руку за спину, как бы не бросился целовать и просить прощение за минуту сомнения в таком проницательном и хитроумном гаде.
В самом деле гад, мелькнуло у меня. Я даже не поморщился, когда говорил с некромантом, словно и в самом деле готов…
Он в самом деле мог бы переметнуться на мою сторону. Новый хозяин дворца показал себя еще круче прежнего, а чтоб этого не случилось, я и добавил такое насчет детей. Теперь некромант подумает хорошенько и останется на стороне короля, тот наверняка позволял расчленять в лаборатории детей преступников, а также всяких беспризорных и брошенных, и вообще требовал только результаты, не допытываясь, сколько пришлось запытать несчастных.
Вообще-то шанс слабый, надежда на то, что либо Гиллеберд явится тайком за магической помощью, либо маг ему подаст весточку, и тот придет неузнанно…
Глава 10
Святой Петр трижды за одну только ночь отказался от Христа, причем — всерьез, но все равно тот поставил его главой церкви. Я для того, чтобы завлечь Гиллеберда, отказываюсь от Христа перед некромантом и намекаю, что паладинство — только прикрытие, а на самом деле я та же сволочь, что и Гиллеберд, только умнее, моложе и амбициознее. Потому служить лучше мне, а не тому старому пердуну…