Ричард Длинные Руки – гроссграф

Орловский Гай Юлий

Брызги взлетели едва не до самого свода. Я поймал молот усталой дланью и сказал хрипло:

–  Успешного плаванья, Василий Иванович!…

Серфик пропищал в ужасе:

–  Этот колодец идет до самой преисподней!

–  Лучше глубоко тонуть, - сказал я, - чем мелко плавать. Вперед, канальи! Это что, восьмой этаж?… Ничего, пешком полезно!

Глава 7

Этот зал показался музеем палеонтологии: исполинские скелеты динозавров, птеродактили, с распростертыми крыльями

подвешенные к потолку, бронированные травоядные, но спустя мгновение я сообразил, что не было таких динозавров, как и всех прочих, застывших здесь в страшных позах.

–  Ах ты, евгеник гребаный, - прошипел я.
– Ах ты, доктор Менгеле… Да тебя от имени зеленых можно распять прямо на стене во имя гуманизма и милосердия…

Серфик носится вокруг, словно пчела вокруг ворующего мед медведя, пищит возбужденно, я оглядывался по сторонам озверело, противника не видно, побежал дальше. Демоны нестройной толпой понеслись следом, стуча копытами, когтями, хвостами и гремя чешуей.

Я вбежал в следующий зал, где сразу перешел на робкий шаг и ощутил, что начинаю говорить шепотом. Стены здесь не стены, а каждый дюйм - статуи, барельефы, даже толстые полуколонны, выступающие из других архитектурных излишеств, от пола и до свода из оскаленных морд, разинутых пастей, шипастых хвостов и разинутых клювов.

Из-за синего света почудилось, что попал в зимнюю ночь, когда именно такая вот холодная синь, нет летучих мышей, зато волки стаями, хозяева не только леса, но и деревень.

В своде узкая щель, струится свет, но и он странным образом превращается в холодно-синий.

На той половине зала не колодец, а целый бассейн, оттуда медленно поднимаются, не тревожа воды, крупные шары с металлическим блеском на мокрых боках. Их словно бы уносит ветром ввысь и в сторону. И кажется, я такие странные шары пару раз видел именно на Севере.

Я прокричал в недоумении:

–  Но где же Верховный Маг? Почему не вмешивается?

Сферфик пропищал:

–  Для него наше вторжение слишком мелко…

Я охнул.

–  Все еще мелко? Он что, бог?

–  Он маг, - пояснил Сферфик грустно.
– Он властелин демонов.

–  Но он же видит, что разносят его дворец!

–  Восстановит его щелчком пальцев. Может быть, ему просто интересно, куда добежим. Может быть, занят разгадками магических книг и не желает отвлекаться на пустяки.

Я прорычал:

–  Ничего, мы ему покажем пустячки! Ты не можешь посмотреть, что он делает?

Он даже отпрянул в испуге, я едва расслышал его дрожащий в ужасе голосок:

–  Ни один демон… никто-никто не может видеть мага, когда он закрывается магическим плащом!

–  Если плащ не дырявый, - ответил я.
– Кажется, этот этаж последний?

–  Не знаю, я ничего не знаю! Я ма-а-а-аленький…

–  Зато удаленький, - подбодрил я.
– Ты со мной, а это, считай, геройство.

На той стороне зала богато украшенная дверь из двух створок, на засове,

а в петлях кокетливо размалеванный фигурками висячий замок.

Я посмотрел подозрительно, дверь слишком декоративная, чтобы выдержала натиск, и замок какой-то несерьезный. Я взвесил его на ладони, сараи запирают на пудовые, а здесь не сарай…

–  Что-то магическое?
– спросил я.

Демоны за моей спиной смотрели тупо, вперед протолкался один огромный, как бык, и тяжелый, как носорог. Не говоря ни слова, он нагнул массивную, как валун, голову и ринулся на дверь.

Я крикнул запоздало:

–  Погоди, вдруг там сигнализация…

Он ударился всем телом, замок треснул и рассыпался. Половинки начали распахиваться, блеснула молния, и грянул гром. Слепящая молния ударила в демона. Он закричал в смертельной муке, колени подогнулись, рухнул, весь объятый холодным синим огнем, а еще через пару мгновений его тело рассыпалось на куски, и крик оборвался.

Похожий на него демон, перепрыгнув через собрата, ворвался в зал, за ним вбежали такие же крупные и пылающие яростью. Я крикнул разлетевшимся осколкам:

–  Мы отомстим и за тебя, друг!… На обломках самовластья напишу ваши имена!…

Мы оказались в странной исполинской пещере, похожей на каверну в огромном куске металла. Высокий свод в стальных блестящих сталактитах, стены неровные, словно мы в беззубом рту старика, стены в неприятных наплывах и наростах, металлический пол в странных наледях, будто расплавленное железо вытекало уменьшающими порциями и застывало, как лед.

Слишком много металла, мелькнула мысль. Ни одна цивилизация не может столько выплавить, а здесь все железо и железо…

Вспыхнул яркий свет. В центре зала повисло призрачное лицо размером с шар монгольфье. Стены просвечивают, но я отчетливо видел поры на мясистом носу, глубокие носогубные складки и запавшие глаза под седыми кустистыми бровями.

–  Кто посмел?
– раздался могучий объемный голос.

–  Ты искал меня всюду?
– закричал я.
– Теперь тебя ищу я!

Гигантское лицо искривилось в усмешке.

–  Ого, какие речи… Таких вообще не слыхал. Откуда ты, насекомое?

–  Это неважно!
– крикнул я.
– Важнее то, куда отправишься ты. Вперед, ребята!… Если враг не сдается, его уничтожают. Добьем фашистскую гадину в ее логове.

Глаза прищурились, еще без гнева, но уже в раздражении.

–  Смелость, смелость… Но к старшим надо бы уважения побольше…

–  Я уважаю тех старших, - прокричал я, - кто с возрастом набирается мудрости, а не… ну, ты понял, короче!

–  Ты еще не знаешь, - произнес он насмешливо, - мудр я или не мудр, а уже судишь.

–  Ты подсылал ко мне киллеров, - огрызнулся я.
– Теперь пора отвечать.

–  Перед тобой?

–  Да, - ответил я запальчиво.
– Как перед представителем общественности! Но я гуманист и могу еще принять капитуляцию! Безоговорочную!