Ричард Длинные Руки – лорд-протектор
Шрифт:
Утреннее солнце еще не показалось из-за края земли, а птицы подняли гвалт, со всех сторон понеслось чириканье, щелканье, писк и шелест, все это называется птичьим пеньем, повыдирал бы лапы всем этим певунам.
Во дворе крепости то и дело проходят вооруженные до зубов люди, поблескивают широкие латы, однако не заметно ни одного колдуна. Либо они тоже в доспехах, что немыслимо для их касты, либо перемещаются незримыми.
Я уже собирался слезать, все тело занемело от неудобного сидения в скрюченном положении вечер и всю ночь, а на плоскую площадку ближайшей башни
Слуги торопливо принесли стулья, мужчины тесно усаживались за довольно небольшим столом на четверых, а то и на троих, появились кувшины с вином, как же без них, металлические кубки.
Барон Кратаурвиц спросил вежливо:
– Есть какие-нибудь новости?
Граф Арлинг ответил с вежливым наклоном головы:
– Только что прибыл гонец от графа Ришара де Бюэя. Он тоже встревожен усилением нашего выскочки, которого мы сами неосмотрительно выдвинули в гроссграфы.
Барон Кратаурвиц обронил:
– Но он выполнил наше главное требование: оторвать Армландию от Фоссано. На мой взгляд, именно теперь Армландия действительно сильна. И даже Барбаросса не сумеет принудить к повиновению, если бы вторгся со всеми войсками…
Виконт Бубервиль уточнил:
– Только потому, что наш гроссграф…
– Он не гроссграф, – быстро сказал граф Арлинг. – Простите, что прервал, но это уточнение немаловажно.
Барон Кратаурвиц поклонился:
– Да-да, вы совершенно правы. Армландия сильна лишь потому, что этот, пока еще не гроссграф, погасил распри. Все войска может собрать под свою руку, а в этом случае отступит и король. Это совсем не то, что давить нас поодиночке. Но стоит ли провозглашение независимости Армландии потери наших свобод?
– Вот именно, – сказал граф Арлинг горячо. – Спасибо, вы уловили мою мысль. Я думаю, что мы потеряли больше, чем приобрели. Армландия и так, по сути, откололась от Фоссано. Хотя бы из-за непроходимости дорог. Мы не провозглашали ее независимость только потому, что избегали вторжения королевских войск. Но сейчас… Король Барбаросса не имеет той власти и влияния в Фоссано, какую захватил Ричард в Армландии!
Все согласно зашумели, а я подумал зло, что это я скулю насчет малости у меня власти, а эти вот считают, что и так слишком много. Кто прав: один лев или стадо баранов? Хотя здесь собрались не бараны, это еще те львы, отважные и совсем неглупые.
Один из незнакомых мне рыцарей проговорил задумчиво:
– В программе этого Ричарда кое-что есть очень интересное… Я ознакомился очень внимательно. Он сумел заключить ряд торговых договоров с королем Гиллебердом и королем Шателленом.
Арлинг возразил резко:
– Принимать благодеяние – значит продавать свободу!
Барон Кратаурвиц сказал хмуро:
– Дорогой друг, свободы желают совсем немногие. Большинство – справедливых господ.
– А вы? – спросил Арлинг в упор.
Барон Кратаурвиц развел руками.
– Как вам сказать… Чтобы обладать свободой, необходимо ее ограничивать. Свобода есть право делать все, что дозволено законами. Ибо если каждый может делать то, что законами запрещается, у него не будет свободы! Потому что то же самое могут делать и все прочие… А такая свобода, извините, это разбой, междоусобица, грабежи, войны… Свобода – это роскошь, которую не каждый может себе позволить!
Арлинг изумился:
– Вы против свободы? Предпочитаете тиранию этого гроссграфа?
Кратаурвиц помотал головой.
– Нет, я не хочу тирании. Но устал и от постоянной распри. Хочу пожить в покое!
Виконт Бубервиль сказал громко и с презрением:
– Лучше свобода, исполненная опасностей, чем спокойное рабство! Сэр Кратаурвиц, вас все знают как замечательного хозяйственника, который любое разоренное хозяйство умеет превратить в процветающее и даже дающее доход. Но преимущества в торговле, которые дает этот выскочка, не должны скрывать опасность усиления его власти!
Кратаурвиц смолчал, но обиженно надулся. Второй незнакомый мне рыцарь сказал примирительно:
– Никто не спорит, что гроссграф сделал хорошее дело, прекратив распри. Но он слишком много забрал себе власти!
– Разве? – спросил Кратаурвиц осторожно. – Насколько я помню, он не нарушал никаких законов… так как их еще не существует на подобный случай. Армландия никогда не была самостоятельной. Законов для нее нет…
Гроссграф, отметил я автоматически. Этот рыцарь назвал меня гроссграфом, но даже граф Арлинг в пылу спора не поправил, что я не гроссграф и все такое.
– Законы есть, – возразил Бубервиль. – Не для Армландии, а для лордов! Такие же, как и по всему Фоссано, Турнедо, Шателлену или где еще. Право не посылать своих людей в королевские войска свыше установленного числа, ограничение на время, право самим устанавливать налоги, таможенные пошлины, право суда на своих землях…
– А что, – спросил Кратаурвиц так же осторожненько, – гроссграф уже отменил эти привилегии?
– Нет, – ответил Бубервиль. Нервно дернул щекой и повторил: – Нет… пока.
– А почему тогда такая тревога?
– У него слишком большая власть, – сказал угрюмо Бубервиль. – Его слишком многие поддерживают… безоговорочно. А в таких условиях даже хорошие правители становятся деспотами и тиранами.
Первый из незнакомых рыцарей проговорил медленно:
– Не лучше ли нам подождать развития событий? Еще неизвестно, как поступит этот гроссграф. Возможно, он сам предпочтет поделиться властью с наиболее могущественными лордами.
Граф Арлинг махнул рукой.