Ричард Длинные Руки – лорд-протектор
Шрифт:
Барон вздохнул, я видел, что все еще колеблется, но огонек непокорства, который в нем заронила Лоралея, разгорается все ярче. Наконец он еще раз тяжело вздохнул, словно взволакивал на гору тяжело груженную телегу, и сказал с чувством:
– Вы правы, графиня. Свободные народы должны неутомимо и с ревностною бдительностью охранять свою свободу. А промедление, иногда столь полезное в спокойное время, может оказаться гибельным в часы испытаний.
Он поклонился и почтительно поцеловал ее тонкие, изящные пальцы. Я подумал раздраженно, что те, кто громче всего требуют
Она сказала ласково:
– Вы поддержите графа Арлинга?
Он кивнул.
– Теперь – да. Вы меня убедили.
– Барон, вы меня смущаете…
Он сказал серьезно:
– Нет-нет, графиня, вы говорили настолько убедительно, что даже сэр Арлинг не умеет облекать свои мысли в такую законченную форму. Вы говорили то же, что и он, однако… намного лучше! И, главное, убедительнее.
Они прошлись по двору и, беседуя, вернулись в донжон. Я перевел дыхание, а то прислушивался так, что голова кружится, ничего другого не вижу и не слышу, спина затекла, а ноги вообще можно отпиливать без общей или даже местной анестезии.
Да ладно, мелькнуло в голове злое. Пан или пропал, что еще остается? Так на дереве можно сидеть до посинения. Нет, я уже посинел, осталось сидеть, пока не превращусь в высохший труп.
Надо на что-то решаться…
Я слез, не выходя из личины незримника, долго разминал спину и восстанавливал кровообращение во всем теле. На стенах иногда поблескивает железо, пару раз вниз доносились голоса.
Отдышавшись, я все так же в личине незримника начал подкрадываться к воротам. Распахнуты настежь, стражников по двое с каждой стороны, я было обрадовался, проскользну легко, но в последний момент заметил человека в темной одежде с той стороны ворот, внимательно осматривает всех въезжающих.
Чертов колдун, мелькнула злая мысль. От него не скроешься, в каждого всматривается так, что сразу разгадает, кто я и зачем еду. Права инквизиция, на костры всю эту братию, на костры… А потом еще и на пепел плюнуть и развеять по воздуху. И жалеть, что нельзя это сделать несколько раз.
Пришлось вернуться. Зайчик и Бобик обрадовались, им мои терзания по фигу, эгоисты, я вскочил на Зайчика и пустил на другую сторону леса, с той стороны проходит дорога.
Пришлось для реализации задумки снять доспехи, меч и лук, только молот оставил на поясе, вид у него не совсем боевой. Да еще рубашку выпустил поверх пояса.
Для сохранности все положил в седельный мешок, Зайчик никому не позволит прикоснуться. Я расцеловал обоих, будто уже не увижу, велел строго:
– Никуда не отлучайтесь! Из леса не высовывайтесь, а то увидят и ловить начнут. Бобик, присматривай за копытным… а ты, арбогастрик, присматривай за этим рыболовителем. Я скоро вернусь!
Зайчик недовольно фыркнул вслед, а Пес даже скульнул жалобно, но остановились, когда впереди за деревьями блеснул просвет. Поля, где уже колосится
На проселочной дороге я замедлил шаг, меня дважды обогнали телеги. Оба раза возницы доброжелательно приглашали подвезти, я уверял, что просто разминаю ноги, а мой напарник плетется там позади, с ним толстая баба, не хочу мешать их процессу познания друг друга во всех подробностях. Похохатывали и дружески советовали и самому не упустить шанса, пока баба все еще разогрета напарником.
В третий раз догнала крытая длинная повозка, возница ничего не сказал, я не поворачивал головы, но чувствовал, что меня рассматривают несколько пар глаз.
Возница наконец сказал в пространство:
– Хозяин этого замка богат и щедр, к нему многие хотят попасть на службу. Но он уже никого не берет.
Я повернул голову, возница посматривал на меня с хитрой усмешкой. Крепкий, поджарый, он даже в старой потрепанной одежде простолюдина производит впечатление бывалого солдата.
– Почему не берет? – спросил я.
– А все держатся за места, – сообщил он. – Как его рыцари, оруженосцы, так и слуги. А ты с какой целью идешь?
– Наниматься, – ответил я, принимая подсказку.
– Кем?
– А кем придется.
Возница хмыкнул.
– Рыцарем тебя не возьмут, понятно. Даже оруженосцем… А в слуги сам не пойдешь.
– Почему? – спросил я. – А вот пойду!
Возница покачал головой.
– Тогда ты что-то замыслил. Слишком у тебя осанка горделивая. Даже в этой одежде.
Я поинтересовался:
– А что надо? Сгорбиться? Могу.
– И смотреть иначе, – ответил возница. – И вообще… Раскусят тебя быстро, парень. Кто бы ты ни был, но попадешься.
Я спросил, переводя разговор с опасной темы:
– А вы что везете?
– Рыбу, – сообщил он. – Его милость граф Арлинг всегда получает свежую рыбу из пруда.
Из повозки впервые донесся другой голос:
– Не просто свежую, а живую!
– Живую, – согласился возница. – Вот и возим. Мы уже примелькались.
Я оглядел его внимательно, возница ответил хитрой усмешкой.
– Знаешь, – сказал я, – мне в самом деле надо проникнуть в замок. Я оруженосец, а мой господин велел передать одной из знатных дам любовную записочку. Если поможете мне туда пробраться, дам серебряную монету.
Возница спросил громко:
– Серебряную монету?
По тому, как он спросил, я понял, что вопрос не ко мне, а из повозки после паузы донеслось:
– Две.
– Хорошо, – сказал я. – Две.
Голос из повозки сказал с сожалением:
– Эх, легко соглашаешься. Надо было запросить три. Хорошо, отдай монеты Джону, а сам быстро в повозку. А то скоро нас увидят всех…
В повозке двое мужчин и одна женщина, все одеты в потрепанное, и от всех сильно пахнет рыбой, три огромных чана, где плещется вода, а вдоль борта сложены мокрые сети.