Ричард Длинные Руки – маркиз

Орловский Гай Юлий

– Во-первых, он уже не пиратский, – поправил я, – эра парада суверенитетов кончилась! Но это не существенно, вы могли не знать, что униженный маркизат поднимается из руин. Важнее то, что вы начали какое-то подозрительное строительство… И добро бы на границе, раздражая нас расширением своей мощи, будто мы побежденные какие, так вы вообще обнаглели!

Он спросил, опешив:

– Почему подозрительное?

– Слишком массивное, – сказал я. – Пираты не строят из камня. Но и это не важно. Главное, что в маркизате Черро все делается только с моего

разрешения. С разрешения маркиза Ричарда Длинные Руки.

Мужчина сказал твердо:

– Нам не требуется никакого разрешения!

– Почему? – поинтересовался я кротко.

– Потому что мы можем построить здесь крепость, – отрезал он. – И никто нам не запретит!

– Ага, – сказал я с подозрительностью, – а потом восхотите автономии?

– Чего-чего?

– Неважно, – отрубил я, – вы здесь не получите желаемого.

Он сказал холодно:

– Это еще посмотрим.

– Вы признаете только силу? – спросил я мирно.

Из-за бревенчатой ограды донеслись выкрики. Я понял, что я дурак, ничтожество и что придется убираться с позором, это отныне их земля.

– Да, – ответил вожак с вызовом. – Только силу! Впрочем, как и везде.

– Это верно, – согласился я мирно. – Вы грамотный человек, это приятно.

Он смотрел недоверчиво и с угрозой.

– А теперь – убирайтесь!

– Жаль, – ответил я с предельной кротостью, – что вы, такой грамотный, признаете только грубую силу, а не мощь доводов. Ну что ж, вы получите меньше, чем могли бы получить…

Договаривая последнее слово, я выхватил молот и бросил в загородку. Вожак ошалело проследил за ним взглядом. Тяжело бухнуло, в воздух взлетели обломки бревен и белая щепа. Людей разметало, слышались крики и стоны раненых.

Я поймал молот, в другой руке болтер, ладонь приятно холодит металл. Какой-то мужчина выскочил из-за камня справа и бросился на меня с поднятым мечом. Я сдавил болтер, выстрела не ощутил, но голова нападающего разлетелась, как спелый арбуз, по которому ударили дубиной.

Он рухнул окровавленной тушей моему коню под ноги, а я сказал громко и жестко:

– Ну что ж, перебить вас всех? Вы видите, сколько за моей спиной всадников? Все вооружены. А что вы можете, если я один могу разнести здесь все?

Вожак вскрикнул быстро:

– Нет-нет, не надо! Мы договоримся!.. Эй, ребята, опустить оружие. Всем отойти. Еще, еще дальше!

Я видел, как многие приподнимаются из-за укрытий и уходят, пригибаясь, что удивило, будто эти люди привыкли передвигаться, избегая обстрела.

Вожак заговорил так же быстро, мигом меняя тон от наглого до подобострастного:

– Прости нас, господин, но мы слыхали, что здесь пиратский край! И что здесь можно найти убежище. Я вижу, нас обманули…

Я прервал строго:

– Что за убежище? От кого бежите?

– Мы арланги, – сообщил он. – Когда-то мы были самым богатым и могущественным племенем на острове Невер. Но когда король Эстонвиль захватил всю власть…

Я слушал и всматривался в них, стараясь понять, что

соответствует истине, а что приврали. Одно бесспорно, это не пираты, а беглецы, что наконец-то решились уйти от преследования вот таким способом, а на новом месте обосноваться и создать… что, собственное королевство?

– Ребята, – сказал я наконец, – вы прибыли в неудачное время… А может быть, как раз в удачное. Безвластие и разбои кончились, маркизат входит в эпоху более цивилизованных форм грабежа населения. Если хотите остаться, придется признать мою власть и жить по законам маркизата. Если не хотите, не станем вас принуждать. Вы можете даже забрать с собой эти вырытые ямы и канавы.

Вожак насторожился, глядя за мою спину. Я оглянулся, Гитард и команда медленно приближаются. Впрочем, руки держат далеко от оружия, хотя это меня успокоило мало.

– Не пугайтесь, – сказал я быстро, – мы не деремся без надобности. Мы ж демократы, а демократы никогда не воюют с демократами. Вы, надеюсь, демократы?.. Впрочем, не отвечайте, это и так видно, вы же сбежали, а не стали драться… Итак, что предпочитаете? Остаться или уйти?

Вожак произнес сдавленным голосом:

– Нам нужно посоветоваться.

– Зрелая демократия, – определил я. – Это правильно. Это значит, что решение будет устойчивым. Хорошо. До завтра решите? Народу у вас не слишком много, собирать отовсюду не придется.

Гитард крикнул:

– А что им решать? Все же понятно!

– Это нам понятно, – оборвал я. – А им пока нет. Пусть совещаются. Они ж демократы, а это значит – поговорить не просто любят, а без этого жить не могут. Но совещайтесь не слишком долго. Дело в том, что у нас очень молодая демократия, не шибко еще устойчивая. Чуть что – в рыло, мы в глубине души все еще автократы и тоталитаристы. Даже патриоты в чем-то. В смысле, патриоты моря, пересаженные на демократическую почву общечеловеческих ценностей суши.

Вожак заговорил поспешно:

– Мы все решим, мы решим все быстро!

– Это хорошо, – милостиво сказал я. – Вообще-то вас можно подвести под статью… нет-нет, я имею в виду другую статью. Статью о переселении на родину этнических маркграфцев, временно покинувших родные края вследствие неустроенности быта. Даже пособие под это получить, некоторые льготы, привилегии на первое время и послабление, а то и отмену налогов на первые год-два.

Они слушали обалдело, я ощутил в себе некую думскость, застеснялся и сказал Гитарду уже другим тоном:

– Возвращаемся. Здесь оставь двоих на всяких случай. Пусть присматривают. Если вдруг случится что-то неожиданное… ну, ты понимаешь, пусть сразу скачут с сообщением.

Гитард кивнул, довольный, ему показалось, что своим «это нам понятно» я прямо указал, что мы умные, а они все дураки набитые.

– Да, маркиз, – ответил он с неожиданной почтительностью. – Все будет сделано! Филипп, и ты, Фроил, останетесь.

– Будет сделано, – откликнулся Филипп бодро.

Гитард посмотрел с подозрением.