Ричард Длинные Руки – маркиз
Шрифт:
Он сказал таинственно:
– Советник Его Величества барон Эльрих все уши прожужжал сюзерену, что вы не из заброшенной дыры. Мол, в провинции народ драчливый, но намного проще… Значит, я прав, вы вращались в кругу очень высокопоставленных лиц. Возможно, при дворе самого императора?
Я помотал головой.
– Что вы, сэр Гандлер! Я много бродяжничал и потому много видел. Это не добавило мне ума, но добавило знаний. Даже не знаний, а… информации.
– А что это?
– Тоже знания, – объяснил я неуклюже, – но не те, которые человек добывает, а какие сами лезут, виснут,
Он кивал понимающе, на миг взглянул с некоторым беспокойством, я решил, что слишком разумничался, и сказал уже другим тоном:
– С другой стороны, разве не главная радость для мужчины – пить с друзьями, сражаться с врагами и стараться обольстить как можно больше женщин? Ха-ха-ха!..
Он улыбнулся.
– Да-да, маркиз. Вы живете полной жизнью.
Город показался слишком уж картинно вычищенным и просто вылизанным. Даже простолюдины в добротной одежде, хотя, конечно, здесь, как и везде, простолюдины – это простолюдины, сытые и красномордые, но только люди благородных сословий могут носить пурпурные и голубые цвета, оружие, шляпы с перьями, сапоги со шпорами, кованые пояса и прочее, что закреплено только за дворянством.
Однако и с этими ограничениями простой люд выглядит упитанным, зажиточным и весьма даже довольным жизнью. И тоже занимается на своем уровне ритуальными плясками перед самками, не столь изощренными, как в высшем свете, но все же сложными и утомительными.
Я часто видел парочки и группы молодежи, многие стараются уединиться, из таких мест доносится игривое хихиканье девушек, которых тайком щиплют за дойки, и довольный хохоток распаленных парней.
На меня поглядывали с интересом, но без опаски, девушки строили глазки и приспускали с голых плеч лямки сарафанов, торговцы зазывали к прилавкам с товаром, а хозяин гостиницы прокричал с порога, что есть свободные комнаты для благородных, хорошая еда и очень исполнительная и готовая ко всем причудам прислуга.
Трижды мне попались на перекрестках бродячие музыканты: хорошенькие женщины задорно и умело отплясывают, мужчины играют, а в толпе хлопают в ладоши и притопывают.
Бродячие актеры в передвижном театре дают представление, я остановился, засмотревшись на красивую женщину на диво в коротком платье, что, понятно, говорит о ее профессии. Она танцевала, стараясь закрутиться так, чтобы подол взлетал выше бедер, а двое актеров на разные голоса разыгрывали мистерию, а еще трое прыгали с горящими факелами, изображая, наверное, мировую катастрофу.
Когда отгремела Великая Битва Магов, услышал я, земля горела и плавилась, горы рушились в пропасти, а на месте провалов поднялись огнедышащие вулканы. Моря вскипали и падали горячим дождем, и немногие уцелевшие люди прятались в глубоких пещерах, где их ждала гибель от голода.
Все молили небо о милости, просили спасти их, но небо осталось глухо. Однако смилостивился Самаэль, отворил врата ада и велел железным демонам доставить умирающим муку. Ее сперва так и ели,
С тех пор во всех землях высятся храмы великому и благородному Самаэлю, который изначально дрался с Творцом за сотворенного им человека, защищая его, но жестокосердный Творец изгнал человека из рая.
Здорово, подумал я ошарашенно, искусство и пропаганда – сиамские близнецы… Хорошо здесь поставлено. Впрочем, на самом деле изменилось не так уж и много. Вообще могли бы составить мифологию, в которой мир сотворил всемогущий и мудрый Самаэль, а мелкий пакостливый Бог ему только мешал и мелко подгаживал.
Да и вообще церковь крепко пустила корни в сознании людей, потому что сколько бы ни было этих групп, все их можно назвать скорее ересями, чем возвратом к язычеству. Даже всеобщее поклонение Самаэлю как Спасителю идет от обломков перевернутого христианства, а не от культа Зевса, Анубиса или каких-нибудь Пернатых Змеев.
Хотя, конечно, Сатана прав, здесь победу над Творцом одержал, одержал…
Одна улица понравилась и насторожила: непривычно широкая, удивительно прямая, а вместо утоптанной земли под ногами – сплошной камень. Ну, не сплошной, но и не вымощено булыжником, а именно массивные каменные глыбы гранита вбиты в грунт вплотную одна к другой, а щели между ними засыпаны обломками поменьше.
Я шел посреди этой странной улицы, притопывал, осматривался, не понимая, что меня тревожит. Почему-то на соседних улочках, узких и кривых, народ устраивает праздники, карнавалы и пляски, а здесь никого…
Далеко за городом нечто прогрохотало. На меня редкие прохожие начали посматривать с любопытством, я ловил полускрытые усмешки.
Грохот начал нарастать, приблизился. Я оглянулся и ахнул. В дальнем конце улицы показался чудовищно огромный драккар! Самый настоящий: с гордо задранной деревянной шеей дракона, на которой жуткая голова с оскаленной пастью, по бокам блестят щиты викингов…
Драккар с грохотом несется по улице в мою сторону, почти задевая щитами стены. Я бросился бежать, это чудовище настигнет и проедет по мне, превратив в смазку под днищем.
Грохот нарастал, я несся изо всех сил, улица впереди кажется бесконечной, щас меня…
Чья-то рука ухватила за рукав и вдернула в узкую щель между домами. Мимо с грохотом пронеслось исполинское чудовище.
Я тяжело дышал, а мужчина, что все еще придерживал меня за рукав, сказал строго:
– Сынок, тебе нельзя пить! Ишь, как налакался, совсем не соображаешь!
– Спасибо, отец, – ответил я хрипло, воздух сипел и хрипел в моей раскаленной глотке, – я приезжий… Эта штука…
– Эта штука, – сказал он еще строже, – разрушитель!
Я хватал воздух и смотрел на него выпученными глазами, а он фыркнул и ушел в дом. Я торопливо выскочил на подгибающихся ногах на улицу.
Драккар замедлял ход, остановился, как я уже догадался запоздало, возле приподнятой площадки из хорошего добротного дерева. Несколько человек, что слонялись там наверху, беседуя, неторопливо подошли к драккару.