Ричард Длинные Руки - принц-консорт
Шрифт:
– Повторяй все… Повторяй все. Ни с чем не спорь.
– Клянешься ли, – спросила принцесса, – хранить верность?
– Клянусь, – сказал я не своим голосом. Глядя на нее, я готов был поклясться в чем угодно. – Клянусь!
– Обязуешься являться на зов немедля? Даже если надо оставить дом и семью?
«Какую семью», – мелькнуло в голове, но сказал тем же чужим голосом:
– Да-да, клянусь…
– Клянешься ли и дальше так же отважно защищать честь и достоинство принцессы Азаминды?
Я поднял на нее глаза:
– Да, клянусь!
Принцесса произнесла
– Я же клянусь защищать тебя с этой минуты и до конца моих дней. Отныне мой замок и мои земли всегда дадут тебе убежище, а все мои люди придут на твою защиту. Отныне я твой сюзерен. Аминь!
Глава 3
Хоган опасливо обошел всадников, побежал, прячась за скирдами, со всех ног к далеким домикам. Рыцарь и его воины тяжело взбирались на коней. Хотя в полных рыцарских доспехах один Ланзерот, остальные в стальных панцирях, а руки от плеч покрывает кольчуга, но железа на них побольше, чем на современных коммандос.
Бернард кивнул мне.
– Иди рядом. Мы пройдем мимо деревни.
Я оглянулся на стог, на скошенную траву. Все еще не укладывается в голове, все это Средневековье, драка, крылатая гарпия, божественная принцесса, эти суровые рыцари… Похоже, в размеренном мире «моей» деревни никогда ничего не происходило, а если кого и выдавали замуж в соседнюю деревню, то оплакивали, будто провожали на край света. Мне проще бы освоиться здесь, понять, что со мной случилось и как выбраться обратно.
Справа и слева двигались блестящие конские бока, в стременах покачиваются сапоги из грубо выделанной кожи. У Бернарда поверх кольчуги еще и стальные пластины на руках, а также щитки, как у хоккеистов, защищающие голени. Я никогда не видел столько железа на людях. И чувствовалось, что это не тонкие листочки металла, которые можно пробить острой палкой, на этих людях настоящие наковальни.
И кони… таких коней я тоже не видел. Не только крестьянские лошаденки не годятся для сравнения, даже кони герцога и его людей кажутся крестьянскими лошадками рядом с этими зверями. А те, которые на Олимпийских играх, слишком тонконогие и изнеженные, они пали бы под этими закованными в железо людьми…
На дороге от далекого замка появилось облачко пыли, росло, быстро приближалось в нашу сторону. Из пыльного облака вынырнули бешено скачущие кони. Потом мне все закрыл могучий круп белого жеребца Ланзерота, еще впереди весело помахивает хвостом лошадка принцессы, но справа на огромном коне высится тяжелая башня из железа, это он, Бернард, прогудел предостерегающе:
– Ланзерот, герцог оказался шустрым…
Ланзерот откликнулся, не поворачивая головы:
– Стыдно для герцога пасть до мести простолюдину.
– Даже такому, – буркнул Бернард.
– А что с ним? – донесся холодноватый голос.
– Да ты взгляни на него…
Ланзерот не ответил, но я чувствовал, что он так и не взглянул в мою сторону. Я на всякий случай постарался сгорбиться, пошел на полусогнутых.
Впереди Ланзерот натянул поводья. Я видел в просвет между его конем и лошадью принцессы, как герцог остановил коня на полном скаку, поднял на дыбы. За его спиной пятеро воинов, а еще тучный человек в пестром наряде, без доспехов, в красной шляпе с павлиньим пером.
Похоже, герцог намеревался стоптать меня конем или же осадить жеребца прямо передо мной, но Ланзерот невозмутимо загораживал дорогу, а рядом с блистательным рыцарем сидит принцесса и смотрит на герцога, как на пустое место.
– Прочь, – выкрикнул герцог зло. – Это мои земли! И мои крестьяне!
Он сделал знак толстяку в шляпе с павлиньим пером. Тот, кряхтя, слез с коня. Спешились и пятеро воинов, начали протискиваться в мою сторону. Бернард и еще двое воинов достали топоры и молча загородили дорогу. Я помедлил, терять нечего, поднял с земли обломок большой толстой палки.
Герцог сказал злорадно:
– Я счастлив представить шерифа этих земель, верного слугу императора Вильгельма Блистательного!.. И горе тому, кто посмеет противиться его указам. Слово шерифа – это слово самого императора!
Ланзерот холодно усмехнулся. Его рука медленно, очень медленно тащила из ножен меч. От сверкающей полосы стали исходил странный свет, словно меч из льда, стального льда. Все застыли, глядя на это чудесное лезвие. Даже я, далекий от всякого оружия рыцарей, сразу ощутил, что этот меч прорубит любые доспехи, как мой деревянный меч в детстве просекал листья чертополоха.
Шериф вытаращил глаза:
– Он готов противиться мне! Мне – шерифу… Да за это мало виселицы! За такое колесуют, да за это…
Он задохнулся, герцог злобно усмехался.
– Назад, – произнес Ланзерот надменно. – Этот человек принес присягу принцессе. А мы ее вассалы. Всякому, кто предъявит на него свои права, по императорскому указу придется скрестить мечи со мной, ее вассалом.
Бернард бухнул гулко:
– Со всеми нами.
Он взвесил на ладони огромный топор. Редкий человек смог бы удержать такой даже двумя руками, но этот гигант держит, как прутик.
Герцог побледнел, конь под ним слегка попятился.
– Что значит… принес присягу?
Шериф опасливо отступил. Я сообразил, что теперь уже он чуть ли не нарушитель закона: посягнул на чужое имущество. Его люди попятились, герцог оказался впереди один.
Ланзерот сказал с оскорбительной вежливостью:
– Так вы готовы, подлый лжец, оружием доказать, что этот человек – ваш?
Он поиграл мечом, бросая блики на сразу вытянувшееся и смертельно бледное лицо. Шериф вскинул руки.
– Стойте, стойте! Властью, данной мне императором, закон здесь я! Если этот человек принадлежит герцогу, то он должен повиноваться герцогу. Если успел принести присягу вам… чертовски хитрый ход, признаю, то мы об этом не знали. Поэтому считаю инцидент исчерпанным!.. Если только герцог не возжелает отстаивать мечом свои права на какого-то вонючего простолюдина, которых у него и так тысячи. Что, по-моему, излишне.
Конь под герцогом попятился, ему передалась дрожь хозяина. Наконец герцог выдавил сквозь зубы: