Ричард Длинные Руки – принц
Шрифт:
— Ваше высочество!
Я поморщился.
— Сэр Бальзак, только не надо этих рыцарских штучек с вашей стороны. И пузо вам мешает, и от работы отвлекает… Давайте-ка быстренько отчитайтесь, что сделано, что не сделано, где какие узкие места?
Он с трудом поднялся, пыхтя, как эзоповская лягушка, что раздулась до размеров быка, морда стала совсем багровой от усилий, заговорил с придыханием:
— Ваше высочество… все делается даже с опережением сроков… Я принес бумаги, можете все проверить…
Я отмахнулся.
— В
Ошеломленный, что аудиенция закончилась так быстро, он собрал бумаги и, пятясь, вышел, а через минуту вбежал запыхавшийся сэр Вайтхолд, охнул:
— А я и не поверил даже!..
— Размечтались, — сказал я мстительно. — Ну-ка, признавайтесь, дорогой мой канцлер, что натворили, что рухнуло, что идет не так, раз турнирами занимаетесь…
Он воскликнул:
— Уже донесли? Вот негодяи!.. Да потому и занимаемся, что все работы идут хорошо, все выполняется, людям хочется праздника. А есть ли праздник выше и чище, чем турнир, когда от молодецкого удара проигравший вылетает из седла, как сбитое булавой со стола яблоко, когда падает и переворачивается много раз, хватая окровавленный песок горстями?.. А если еще и убьют кого, так это ж вообще какая радость!
— Ну да, — согласился я возвышенно и строго, — но есть радости и повыше. И почище.
— Какие же?
— Возвышающие душу, — сказал я. — И очищающие. Катарсис называется по-умному.
— А-а-а-а, — сказал он понимающе, — это верно, когда на площади жгут колдунов, народ сбегается даже из сел. Это очищение душ всем нравится так, что только и ждут, когда ведьму поймают…
— А если народу нравится, — напомнил я, — когда вешают. Народ всегда требует смертной казни, так что особенно не расслюнявливайте дела, где все и так понятно.
Он сказал осторожно:
— Однако благородным все-таки положено усекать голову топором?
— Усекайте, — разрешил я. — Это тоже благородное и возвышающее души зрелище, очень демократичное и основанное на базовых ценностях и чаяниях простого народа. Только обставляйте красиво, чтоб собравшиеся не знали неудобств и чтоб во время казни всегда продавались по рядам пирожки и прохладительные напитки.
— Учту, — сказал он деловито. — Народ обожает праздники! Да кто их не любит?.. Количество сжигаемых и казнимых оставить, в пересчете на неделю?
Я отмахнулся.
— Оставьте. По моей Великой Хартии будут введены суды присяжных, а это значит, присуждаемых к казни будет намного больше, намного. Даже к жестоким казням.
— А-а-а, — сказал он с удовлетворением, — самую грязную работу хотите спихнуть на народ?
— Именно, — ответил я. — И пусть себя винят, а не нас.
Он вздохнул.
— Ну, нас все равно винить будут. Власть всегда во всем виновата.
— Точно, — согласился я. — Хотя если по правде, то она в самом деле виновата. Мы умнее, дальше видим и должны вести эти стада баранов, уверенных в своей исключительности и неповторимости, по хорошим тропам, где много сочной травы, и вовремя защищать их от волков. Ладно, сэр Вайтхолд, на самом деле мне совсем сейчас не до государственных мелочей, а с крупностями у вас в порядке…
Он воскликнул в ужасе:
— Как? Я не похвастаюсь, что в дисциплинированном Турнедо каждый занят своим делом, и даже лорды забыли, что власть поменялась?..
— Не похвастаетесь, — сказал я твердо. — Хотя я и так вижу. Сэр Вайтхолд, вы женаты?
Он спросил с подозрением:
— Да, но… вам-то какое дело до моей жены?
— Никакого, — успокоил я его торопливо, — просто завидую. А у меня в одном месте полжены, в другом вообще что-то временное и непонятное, а визгу столько, будто кошку стригу вместо барана! У вас же вполне реальная жена, а неприятностей из-за нее почему-то нет! Не понимаю… Как вам удается?
Он ответил со значением:
— Считайте, что просто повезло.
— Понятно, — сказал я, — не хотите делиться.
— Женой?
— Секретом!
— Не хочу, — признался он, — а то кто вас знает, ваше высочество. Больно репутация у вас… гм…
ГЛАВА 5
Норберт Дерибас, получив краткие, но энергичные указания, показал, на что способен: через два часа к городу на рысях прибыла его легкая кавалерия на быстрых и очень быстрых конях.
— Нигде не задерживайтесь, — повторил я. — Не знаю, что там в Мезине творится, но чутье подсказывает, что если не поторопимся, то вообще прогуляемся туда зря.
— Ваше высочество, — сказал он твердо. — Нам потребуется всего двое суток, чтобы достичь Мезины. А дальше уже смотря по тому, где та крепость…
— Она почти на границе с Турнедо, — заверил я. — Ротильда не прошла бы дальше. Хорошо, начинайте марш, а я пока ринусь вперед, надо посмотреть…
Он с осуждением покачал головой, но смолчал.
Я свистнул Зайчику, но первым прибежал Бобик и начал прыгать вокруг, в глазах требование: ну прикажи что-нибудь! Ну прикажи!.. Увидишь, как я быстро и точно все выполню! Я такой исполнительный и послушный!
— Да беру я тебя, — заверил я, — беру, можешь не подлизываться, носорог-попрыгунчик.
В нетерпении на последнем отрезке я даже попер напрямик через рощу, что оказалась довольно гнусным лесом, что называется, непроходимым. Для нас проходимо все, но двигались как черепахи, местами протискиваясь между могучими лесными великанами, местами подныривали под зависшими над ветвях громадными стволами, готовыми сорваться от малейшего дуновения и придавить неосторожного дурака, где-то просто проламывались через молодой лесок, но наконец выбрались на опушку, где я придержал Зайчика и даже заставил его попятиться под защиту деревьев.