Ричард Длинные Руки – рауграф
Шрифт:
Я больше заинтересовался группкой крестьян, что собрались у самого добротного и просторного дома, перед ним вытоптано широкое место, часто устраиваются деревенские сходки, да и пляски тоже там, сейчас в кругу внимательно и с широко распахнутыми в восторге глазами вещает длинноволосый худой мужчина. С посохом в руке, высокий настолько, что сутулый, он говорил звучным резким голосом, громко и властно.
На меня оглядывались пугливо, я спросил одного тихо:
– Это кто?
– Григор Мандрывист, – ответил крестьянин шепотом. – Великий
– Чем?
– Ему такие тайны открыты… Да вы послушайте, ваша милость!
Я начал вслушиваться в страстную речь, у меня люди этого плана всегда вызывают уважение, это же надо быть каким человеком идеи, чтобы оставить дом и семью, пуститься в тяжелые странствия, терпеть голод, холод и крайнюю нужду, но только бы донести свое видение мира как можно до большего числа людей!
Рыцари уже напоили коней, кто-то даже успел потискать девушек. Оттуда доносятся игривые смешки, довольный мужской хохот, звякает конская сбруя, кто-то заново седлает коня и меняет потничек, а я все слушал, мрачнел, со дна души поднималась нехорошая злость.
Проповедник горячо и страстно возвещает о Пророчестве, о Приходе, о Приближении Заветного Часа, о предначертанности нашего бытия, и что у Господа каждый наш шаг записан на тысячи лет вперед, и что ни единый волосок не упадет с головы человека или зверя без воли Господа…
Меня перекосило, словно черта при виде святого креста. Господи, ну откуда берутся все эти многочисленные идиоты, ну почему эти адепты пророчеств – обязательно древних и ужасных – идут косяками, как лемминги на нерест?
Второй вопрос, почему народ слушает с таким восторгом, что слюни текут? Не потому ли, что вера в пророчества освобождает человека от необходимости самому принимать решения, как-то шевелить конечностями, что-то делать, чего-то добиваться?
Как удобно: есть пророчество, ничего сделать против не получится, только сумасшедшие и полные злодеи рискуют выступать супротив пророчества, ибо чему быть, тому не миновать, не стоит и пытаться, глупо учиться, работать и вообще шевелиться, ибо будет то, что начертано, не нам менять Волю Пророчества…
Подъехали Растер и Макс, тихонько звеня удилами, Растер спросил негромко:
– Что-то интересное?
– Горьким лечат, – ответил я, – а сладким калечат… Этого – повесить!..
Отец Богидерий охнул и перекрестился, а Макс кивнул, ничуть не удивившись, даже не моргнув.
– Будет сделано, мой лорд. Как объяснить народу?
– Хула на Господа Нашего, – сказал я властно. – Творец, как подтвердит отец Богидерий, отменил все дикарские законы и пророчества, дав человеку полную свободу мыслей и действий. Ничто не властно над нами, никакие пророчества, никакие проклятия!.. Только от нас зависит, каким будет мир. Так и объясняй.
Макс кивнул:
– Да, сэр Ричард, полностью с вами согласен. Только от вас зависит…
Я прервал:
– От нас, людей!
– Да-да, – согласился он торопливо, – это я пошутил так неловко. Это основа учения Христа. Но, думаю, даже основы придется вбивать долго.
Я сказал с тоской:
– Не представляешь, насколько долго!
Он повел дланью, несколько его людей врезались на конях в толпу. Проповедника схватили, завернули руки за спину и потащили к ближайшему дереву.
Лица крестьян помрачнели, на меня посматривали с угрюмой враждебностью. Насколько удобнее жить с пророчествами, когда от тебя ничего не зависит, все записано в Книге Судеб. Всегда можно сослаться, что дурак не потому, что ленился учиться, а так записано, от него не зависит… И у соседа все хорошо не потому, что работящий, у него такой гороскоп счастливый…
– Ничего, – сказал сэр Растер бодро. – Мы пришли! Значит, все наладим.
– И быстро, – добавил сэр Альвар.
Я вздохнул:
– Люблю вас, оптимисты.
По дороге Арчибальд вдруг спросил:
– А слушали вы его с таким интересом… Все-таки заинтересовало? Что он там видел в будущем?
Я буркнул:
– Я не потому слушал внимательно.
– А почему?
– Чтобы ненароком не повесить Лютера. Или Лойолу.
– Это кто?
– Еретики, – ответил я.
– Еретики?
– Да, – ответил я. – Есть ересь, что тащит человека в болото, а есть – что вытаскивает. Иные еретики сделали для Церкви больше, чем папа римский вместе со всем конклавом кардиналов. Но, сэр Арчибальд, это я так, разоткровенничался, пока отец Богидерий нас не слышит. Считайте, просто болтаем о всякой ерунде. Вам какие бабы нравятся, толстые или худые?
Глава 13
В полдень сделали короткий привал, накормили коней и дали отдохнуть, сэр Макс уверял, что до вечера не успеем, Ульрих и Палант спорили с ним, мы же обоз с собой не тащим, пеших тоже нет, а кони у всех привыкшие к долгим переходам.
Я, пользуясь случаем, выспрашивал отца Богидерия, что он слыхал о металлургии, и поразился, что монах может знать так много. И даже то, что практически все открытия совершались на заре научного мировоззрения монахами, не уменьшило удивления. Одно дело опыты с горохом, что привели скромного монаха к созданию такой науки, как генетика, другое дело – колющее и режущее оружие, их же не позволено брать монахам в руки, они могут защищаться только дубинками, как и нельзя, к примеру, садиться на коня, потому и едет отец Богидерий на резвом муле.
Он рассказывал о способах легирования мечей и вариантах закалки, бледные щечки раскраснелись, глазки заблестели, даже дыхание пошло чаще, вот уж странное увлечение для монаха. Правда, знает и все известные способы добывания руды, что совсем не так романтично, но для меня намного важнее, подробно рассказал про очистку и выплавку железа, там тоже множество путей, от самых дешевых до очень дорогих.
Солнце побагровело и начало устало сползать по багровеющему небосводу, в это время далеко впереди вспыхнули и заискрились крыши высоких башенок.