Ричард Длинные Руки — вице-принц
Шрифт:
Ричмонд пробасил:
— Между Бриттией и Шумешом только речка, которую куры в жаркое лето переходят вброд, так что их сердца точно будут неразлучны.
Лиутгарда посмотрела на меня несколько свысока, рослая и широкоплечая даже за столом, с крупной и приподнятой грудью, тонкая в поясе, статная, лицо так и дышит породистостью: крупные ясные глаза, крупные брови, орлинозагнутый нос вместо милой женственной курносости, крупные сочные губы, красиво и четко обрисованные, гордая посадка головы.
Она
— Мы благодарны вам, принц, что вы, хоть и в своих интересах, приходите нам на помощь. У нас большая и сильная армия, но у Мунтвига несколько королевств…
Отец поморщился, покачал головой.
— Дорогая, мне совсем не нравится, когда ты говоришь о войне и… мужских делах.
— Отец, — сказала она с упреком, — я же всегда с тобой сидела маленькой, когда ты корпел над картой и рассуждал о стратегии!
— Лучше не вспоминай, — вздохнул он, — лучше бы ты вязала. Или вышивала, как надлежит женщине благородного происхождения. Вот и сэр Ричард такого же мнения…
Она подняла на меня взгляд настолько ясных глаз, что меня взяла оторопь, и я промямлил раньше, чем сообразил, что говорю:
— Ваше Величество, но красивейшая женщина всех времен и народов, Алиенора, сама правила королевством, сама водила в бой войска, сама издавала законы и следила из их выполнением…
Ее глаза засияли, словно я сказал ей самый лучший комплимент на свете.
— Правда?
— Точно, — сообщил я бездумно, — ваши знатоки древнейших рукописей наверняка могут вам рассказать о самой красивой женщине Европы… да-да, так и было, что одновременно была и самой мудрой не только среди женщин, но и мужчин, как ни удивительно. Когда ее муж, король Людовик Седьмой отправился с огромным войском во второй Крестовый поход, Алиенора проделала вместе с ним пять тысяч миль верхом в седле!..
Король воскликнул шокированно:
— Принц, что вы такое говорите!
Я сделал вид, что не заметил, хотя и в самом деле не понял, что именно взволновало Его Величество.
— Разве это не доказательство, — спросил я его, — женской верности, скромности и послушания, которые мы так ценим в женщинах? Она мчалась впереди войска с оголенным мечом в руке, сражалась отважно, не раз попадала в окружение, ее спасали только безумные атаки верных ей аквитанцев… ну, это как для меня армландцы. И она выезжала со своим отрядом из придворных дам навстречу вражескому войску в костюме амазонки…
Король вскочил, замахал руками:
— Сэр Ричард, ни слова больше!
Я учтиво поклонился.
— Слушаю и повинуюсь, Ваше Величество.
Он сказал дочери сердито:
— Иди к себе, тебе нужно готовиться к приезду графа Сноррика. Но, если он задержится с войском, тебя придется отправиться ему навстречу.
— Да, мой отец, — ответила она покорно.
— Я не хочу задерживать свадьбу, — сказал он властно.
Она выбралась из-за стола, низко присела в поклоне, растопырив в стороны платье, повернулась и быстро удалилась.
Король вздохнул.
— От мужчин требуется рост и сила, а от женщин — мелкость и пугливость. Но что уж поделать, если в нашем роду даже женщины ломают по две подковы разом?.. Как ни скрывай, но такую стать заметишь издали…
— Но жених, — спросил я, — не возражает?
— Попробовал бы, — сказал он с угрозой. — Мы с его отцом не раз сражались плечо к плечу! Как-то шутя уговорились, если у нас будут разнополые дети, то поженим их… Кто бы думал, что это в самом деле случится! Но время пришло.
— Хорошее время, — согласился я. — Свадьбы — это всегда счастье.
— Если только не во время войны, — проворчал он.
Королева сказала с обидой:
— Бедный ребенок…
— Почему? — спросил он, ощетинившись.
— Ты ей даже пообедать не дал, — обвинила она.
Он вздохнул.
— У себя перекусит. А много ей при ее фигуре не весьма!.. Да и вообще, когда мужчины говорят, женщин нужно выгонять за дверь.
— А я? — спросила королева.
— Ты разве женщина? — спросил он в изумлении. — Ты уже супруга. А то и вовсе жена. Хотя ты права, брысь отсюда, мы с принцем поговорим, что нам делать, когда враг у ворот.
Она кивнула мирно, мне улыбнулась примирительно, дескать, не обращайте внимания, принц, это у нас такие шуточки, вытерла рот краем скатерти, затем жирные от мяса пальцы и красиво поднялась из-за стола, высокая и статная, в полном расцвете женской красоты.
Ричмонд проводил ее взглядом, вздохнул.
— Вот так, — сказал он невесело, — только все отстроили, только начали жить… и снова война. Я понимаю, когда все зажрутся, тогда можно и на войну, но мы еще не наелись и народ не накормили как следует…
— Война не спрашивает согласия, — ответил я. — Она просто приходит. И нам то ли драться, то ли убегать, то ли покориться врагу.
— Ого, — сказал он странным голосом, — какой выбор…
— Повинную голову, — объяснил я, — враг не сечет, ему нужны покорные люди, чтобы налоги платили и богатством произрастали…
Он посмотрел на меня с некоторым удивлением.
— А вы в самом деле южанин…
Я переспросил:
— Это я южанин? Вы меня так обзываете уже второй раз!
— У нас все так называют тех, — сказал он вежливо, — кто расположился там, у Большого Хребта. Неважно, на какой стороне. А вы, как мы уже прослышали, вообще из империи Германа Третьего. Южное королевство Сен-Мари в ваших руках?