Ричард Длинные Руки — вице-принц
Шрифт:
— Недоговариваете, — повторила она с нажимом. — Отвечайте, чего так испугался мой отец? Что он не дал вам сказать?
— Да уже и не помню, — пробормотал я. — У меня память дырявая. А как вот посмотрю на вас, так и вовсе дырявеет…
— Это комплимент? — спросила она с сомнением. — Ладно, забудьте о них, я их все равно не понимаю. Скажите, что такое костюм амазонки?
Я вздохнул, развел руками.
— Если вам отец не хочет говорить…
— Отец от всего меня оберегает, — сказала она с возмущением. — А я давно уже не ребенок!
Я окинул взглядом ее
— Ох, прибьет меня ваш отец, как Господь жабу…
— Скажите, — велела она настойчиво.
— Отцу не выдадите?
— Клянусь!
Я вздохнул еще тяжелее и сказал шепотом:
— Амазонки прекрасно стреляли из лука… Однако они одну грудь обнажали, чтобы не мешала при стрельбе.
Она ахнула, отшатнулась, глаза стали, как у глубоководной рыбы, а рот приоткрылся в испуге.
— Что? Это невозможно!
Я снова развел руками.
— Здесь да, конечно. Но Алиенора была самой великой женщиной на свете, супругой двух королей, вражда которых из-за нее привела к Столетней войне. Рыцари всех королевств были влюблены в нее, а песен в ее честь слагалось больше, чем о всех королях вместе взятых. Она, кстати, стала матерью двух королей величайшего королевства, а ее дочери родили столько королей, что саму Алиенору назвали бабушкой европейских монархов.
Она прошептала, округлив глаза:
— Не могу поверить… Чтоб женщина скакала на коне по-мужски…
— Да еще оголив грудь, — вздохнул я лицемерно и опустив глазки. — Правда, у нее было оправдание…
— Какое?
Я быстро зыркнул на верх ее могучего торса и, отведя взгляд, ответил скромненько:
— У нее была очень красивая грудь.
— Это… оправдание?
Я спросил в безмерном, просто патетическом удивлении:
— А как же? Если бы грудь была некрасивой, то грех и бесстыдство выставлять такое напоказ, но если грудь красивая, то в этом случае вступает в право эстетическое чувство прекрасного, что угодно Господу, ибо он старается привить нам всем любовь к красоте, изяществу и гармонии.
Она посмотрела на меня со страхом, сомнением и жаркой надеждой.
— Правда?
— Истинно, — ответил я и широко перекрестился, так выглядит торжественнее. — Кто, как не Господь, дает нам представление о красоте, добре, соразмеренности и геометрии?.. Господь, делая первую на свете женщину, сделал ей дивной красоты грудь, широкие пышные бедра и узкую талию, и — более того! — Ева так и ходила по саду, радуя обнаженной красотой ангелов и самого Господа.
Она прошептала смятенно:
— Да, это так, но я как-то об этом и не подумала… И наш духовник никогда о таком не упоминал, хотя это же в Библии…
— Обнаженной, — подчеркнул я со значением, — а великолепная Алиенора, мать Ричарда Львиное Сердце и принца Джона, всего лишь бросалась в яростный бой с обнаженной грудью!.. Это совсем пустяк, хотя, конечно, очень практичный в разгаре боя…
— Сэр Ричард?
Я пояснил почтительно:
— Ее противник, увидев ее сиськи, говоря куртуазно, тут же слабеет всем телом, в бессилии опускает руки и открывает рот, выпучив глаза, а наша Алиенора его булавой с размаха по голове!.. А рука у королевы была крепкой.
Она невольно посмотрела на свои руки. Насколько я помню, Алиенора при всей своей красоте была мелковата и потому особой силой не отличалась, а вот у Лаутгарды руки в самом деле способные удержать как двуручный рыцарский меч, так и топор или молот.
— А мы тут, — прошептала она, — живем в глуши, никаких высоких куртуазностей не знаем.
— Но вы способны, — воскликнул я патетически и как бы украдкой оценивающе посмотрел на ее грудь, — еще как способны! Только у вас просто недостает отваги и дерзости Алиеноры. Она была великой женщиной и понимала это. Здесь очень важно, ваше высочество, понимать это и верить в себя.
Она сказала почти жалобно:
— А что толку? Все решают родители, потом будет решать муж…
— Алиенора решала сама, — напомнил я.
— Так то Алиенора…
— В каждой женщине спит Алиенора, — сказал я веско. — Легенды сделали из нее настоящую Мессалину, но на самом деле она не была такой уж сластолюбивой, просто всегда оставалась свободной и независимой, а что у нее было много любовников… что ж, она была прекрасна, и ее любили самые красивые и отважные герои множества королевств!
Лиутгарда глубоко вздохнула.
— Господи, что за женщина…
— Во время крестового похода, — сообщил я деловито, — она одаряла любовью великолепного рыцаря Жофруа де Ранкона, а когда тот погиб, правителя сирийской Антиохии герцога Раймунда де Пуатье. Но и тот погиб в бою, и тогда Алиенора и ее муж, король Людовик, вернулись в Париж.
Она спросила жадно:
— А что дальше?
Я усмехнулся.
— Понимаете, ваше высочество, что с такой удивительной женщиной все просто не могло кончиться? Верно… К французскому двору прибыл граф Анжуйский с сыном Генрихом, которому как раз исполнилось семнадцать лет. Конечно же, Генрих влюбился к прекраснейшую Алиенору! Как и что между ними произошло, никто не знает, но как только граф с сыном отъехали, Алиенора подала в суд, требуя развода. Людовик был в ярости, но Алиенора очаровала судей, и те дали ей развод. Она тут же, вскочив на коня, помчалась вдогонку за графом и его сыном. Все лорды, через чьи земли она мчалась, пытались поймать ее, однако она умело миновала все ловушки, бросилась в объятия Генриху, который был моложе ее на одиннадцать лет, и вскоре они обвенчались.
— Как здорово!
Я сказал предостерегающе:
— Это еще не все. Генрих вскоре стал графом, так как отец умер, затем победил родственника в борьбе за английскую корону и стал властелином Анжуйской империи, занимающей всю Англию и половину Франции. Все эти годы в отсутствие мужа Алиенора руководила империей, воевала, издавала указы, судила, попутно родила десятерых детей, но не нянчилась с ними, а занималась государством. В корнуольском замке Тинтагел основала Круглый стол, за которым собирались самые прославленные рыцари и самые великие из трубадуров.