Ричард Длинные Руки — виконт
Шрифт:
— Да-да, — поддакнул я. — Как только все станут грамотными, так сразу… Правда, тьма тоже движется со скоростью света, только в обратном направлении. Ну это так, к слову.
Я заметил, что по кельям, мимо которых мы прошли вроде бы случайно, даже ночами готовят к отправке в другие регионы колбы со святой водой, упаковывают связки чеснока, серебряные стрелы, в коридоре я видел целые штабеля остро заточенных осиновых кольев. Брат Дионий, перехватив мой иронический взгляд, недовольно поморщился.
— Когда доходит до дела, надо, чтобы все было под рукой. Нередки случаи, когда вампиры или нечисть ускользали
— Дорога ложка к обеду, — согласился я.
Пахло химикатами, а в одном месте так мощно дохнуло серой, что мог бы подумать насчет ада, но я помню, что порох тоже изобрели и составили в монастыре. Монах по имени Шварц создал сие эпохальное творение, так что я лишь повел носом и сказал благочестиво:
— Свет разгоняет тьму, но не разгоняет вонь.
Брат Дионий сказал виновато:
— Это временное… Работаем над рафинированием.
Над одним из столов полыхает зеленое пламя. Я присмотрелся: поверхность абсолютно ровная, как стекло, гореть нечему, однако уже в двух шагах ощутил сильнейший сухой жар. В зале довольно тесно, монахи трудятся как муравьи, однако этот стол занимает больше места, чем ему бы полагалось.
Брат Дионий перехватил мой взгляд.
— Этот огонь, — сказал он почтительно, — зажег двести лет тому один из наших монахов. Но не успел объяснить и описать процесс: его с важной миссией к папе. Если бы мы знали, что нам самим не удастся, то задержали бы, а так он отбыл, а огонь все горит… странный, необычный. Его не залить даже святой водой, не говоря уже про речную или морскую…
— Одеялом накрывать пробовали?
Он кивнул, ничуть не удивившись.
— Да, конечно. Чтобы не дать доступа воздуха? Вы смышленый… брат паладин, если такая тайна вам доступна. Видимо, у вас высокая степень посвящения?
— Высокая степень доступа, — поправил я скромно.
Он не понял термина, отчего в глазах и на лице почтительности только прибавилось.
— Возможно, вам даже открыто, почему не гаснет? Увы, ничто не удалось, горит… Пробовали даже песком, сто сорок мешков занесли, засыпали вместе со столом… руки бы вырвать тому, кто посоветовал! Песок раскалился, начал течь, как вода, превращаясь в такой странный студень, что отец настоятель распорядился даже насчет всенощной молитвы, из-за чего потом стыдился, ибо такие поступки, как он сказал, — попытка заставить высшие силы служить нашему ничтожеству… Он даже епитимию сам на себя наложил! Уж и не знаю, каких трудов стоило потом выгрести этот застывший студень, который с таким трудом разбивали каменотесы! А сейчас у нас нет свободных людей, чтобы занимались разгадкой такого огня.
По ту сторону стен загремело, по залу метнулись сполохи. За окном заблистали молнии. Ветер снаружи бушевал и пытался забрасывать в окна капли дождя и сорванные листья. Я порадовался, что успел добраться до грозы. Брат Дионий гордо указал в окно: на фоне черного неба высится часто озаряемая сполохами высокая башня. На остроконечной верхушке вспыхивает в синем трепещущем огне железный шест, молнии одна за другой тянут к нему трепещущие нити из небесного огня.
— Громоотвод? — сказал я понимающе. — Да, Господь Бог бывает иногда невнимателен. Может шарахнуть и по своим.
Брат Дионий покачал головой, его распирало от гордости.
— Не совсем, — сообщил он таинственным шепотом. — Эту силу на последнем церковном совете признано считать не дьявольской, а угодной Богу. Теперь она вертит колеса… там в подвалах, а также… словом, запасается впрок.
Я тихонько присвистнул, брат Дионий с удовольствием смотрел на мое пораженное лицо, потом тень сомнения мелькнула в глазах.
— Что же вы не креститесь, сэр рыцарь?
— С чего бы? — удивился я. — Вы обуздали небесное электричество, самую чистую силу, какая только есть в этом мире… Чего креститься, я вас поздравляю!
Он вздохнул.
— Спасибо. Но у нас были такие долгие дебаты… Отец Зосий, к примеру, вообще покинул монастырь, заявив, что кощунственно красть огонь с небес. Есть и среди нас недовольные, увы…
— А можно посмотреть на машины в подвале?
Он окинул меня пытливым взглядом.
— Вообще-то отец настоятель ничего не говорил, но если пообещаете ничего не касаться…
— Обещаю, — сказал я твердо. — Я что, похож на дурака? Чтобы меня шарахнуло разрядом в тысячу вольт?
Он усмехнулся, изумление в глазах росло.
— Похоже, вы, паладины, знаете больше нас.
— Это насчет «шарахнуть»?
— Мы думали, что это известно только в нашем монастыре… Следуйте за мной, брат.
Глава 6
В подвале поразило несоответствие этих грубых примитивных механизмов с той мощью, что производят. То же самое, как если бы ветряные мельницы, на которые бросался Дон Кихот, вырабатывали атомную энергию. Более того — термоядерную. Здесь же вообще хрен знает что, может быть, даже разгрызают кварки, а то и вовсе используют темную энергию, что заполняет мир. Как-то сумели понять какие-то принципы… нет, если бы поняли, здесь стояло бы другое оборудование, а так чисто эмпирически, методом проб и ошибок, как дикари, что отыскали вечный карманный фонарик и научились включать и гасить свет.
Но все-таки пытаются понять, ищут старые книги, доискиваются, читают молитвы, выдерживают жуткие посты, не понимая, что это не поможет, а на решения натыкаются вовсе не благодаря постам и молитвам. Хотя знатоки говорят, что посты очищают и настраивают мышление на логический лад, а молитвы помогают концентрации на идее и ее разработке…
Странная и неожиданная мысль блеснула, как метеор в ночи. Хотя почему не поможет? Ведь помогает же! Святая вода в самом деле убивает оборотней и нечисть, молитвы держат на расстоянии, а все силы Тьмы не могут сокрушить монастыри, где вера в Бога крепка. Так что я со своим рационализмом понимаю еще не все. К счастью, я знаю точную формулировку рационализма — это вера, что мир не сложнее наших представлений о нем.
Брат Дионий долго смотрел на меня очень внимательными вопрошающими глазами, на чистом лице сразу же отпечатываются все мысли. Такому не выжить в грубом чувственном мире, слишком уж нежный, одухотворенный цветок. Ему бы с детства блистать на школьных олимпиадах, в двенадцать лет закончить школу, в пятнадцать — вуз, а в шестнадцать опубликовать первую научную работу о некоторых особенностях темной материи при n-ой флюктуации в шестимерном пространстве…
— Вы смотрите так, — произнес он тихо, — словно некоторые из них узнаете…