Ричард Длинные Руки — властелин трех замков
Шрифт:
Рудольф, как я заметил, почему-то старался держаться в сторонке от остальных. Конь под ним уже смирился, тащился, едва передвигая ноги, слишком усталый, чтобы чего-то страшиться. Рудольф поднял голову, когда я проезжал мимо, и меня словно окатило ледяной водой. Но все же я, человек своего века, века сплошного притворства, именуемого политкорректностью, не подал вида, что меня что-то испугало.
У Рудольфа всегда были светло-голубые глаза, цвета утреннего неба, без привычной голубизны полудня. Но сейчас я как будто взглянул
На ближайшем привале мне пришлось рассказать о своих ночных и дневных скитаниях. Снова умолчал, что стал владетельным бароном. Это для меня фигня, что мне эти замки, если в них нет телевизора и холодильника, что толку с баб, простых, как коровы, что толку со звания баронства, если это не дает анлимитэд в Интернете или хотя бы права на бесплатную выделенку, но эти люди могут серьезно обидеться, что я, простолюдин, вот так разом нагло захватил то, о чем некоторые из них могут только мечтать. Пусть не Ланзерот или принцесса, но Рудольф и Асмер уж не отказались бы от баронства Ганслегеров. Да и Бернард…
Спохватившись, я вытащил из седельного мешка книгу, протянул священнику:
– Отче, я отыскал в разрушенной часовне.
Он смотрел подозрительно на книгу, будто я протянул ему бомбу с тикающим таймером, потом поднял взгляд на меня.
– Что это?
– Книга, – объяснил я терпеливо. – Книга. Вот обложка, а там страницы. Даже миниатюры киноварью, очень красивые…
– Дьявольская книга! – заявил он.
– Да нет, – ответил я ошарашенно. – Там жития, молитвы даже… Одной я оградился от исчадий… да, исчадий. Красивые, правда, но я оградился. Не хотел быть пауком, которого потом самки съедают…
Священник брезгливо отодвинулся. Бернард взял в руки, полистал, брови приподнялись.
– Да вроде бы Святое Писание…
– Собранное еретиками! – заявил священник. – Они искажают истинный дух церкви. Впрочем, давай. Посмотрю на досуге.
Бернард книгу отдал, вытер пот, сейчас и книга для него тяжелее наковальни, перевел взгляд на меня, внимательный и несколько удивленный.
– Галахард, – повторил он слабо. – Ты видел Галахарда… И даже говорил с ним. Ланзерот, ты слышишь?
– Дуракам везет, – ответил Ланзерот брезгливо. – Говорят, замок Озерной феи не всякий может увидеть… Очень не всякий!
Рудольф заметил настороженно:
– Я уже заметил, что о Дика чары разбиваются, как струи о крепкое дерево. Помните, он гарпий душил, как хорь душит кур?.. А я перед ними цепенею, будто жаба перед ужом.
– А как колдуна стрелой в глотку на постоялом дворе? – поддержал Асмер. – Нет, нам бы тот волшебный замок не увидеть. Разве что с разгона мордой…
Рудольф засмеялся:
– Если кто так и обнаруживал, то уже не вернется, не расскажет! Дик, тебя не пытались там оставить?
Ланзерот поморщился, мол, кому он нужен, деревенский увалень, там слуг хватает, а я подумал, пытался вспомнить, сказал неуверенно:
– Ощутить не ощутил, но хозяйка посматривала как-то странно. Словно я должен был делать что-то совсем другое. А когда я уезжал, то уж совсем побледнела…
– Вот видишь!
– Но почему не велела задержать своим слугам? Там такие мордовороты!
Рудольф повторил:
– Мордовороты?.. Хорошее слово, надо запомнить. Дик, ты ж выставил себя героем, а она больше волшебством, чарами… К тому же надо думать, что и слуги не такие, какими видятся.
– Как это?
– Может быть, это прыщавые хлюпики, их можно завалить одним пальцем? Или веники ходят, а нам кажется, что здоровенные воины с мечами размером с весло… Словом, она побаивалась тебя тронуть, вот что! Отпустила потому… что не могла задержать. Или не рискнула.
Принцесса посматривала на меня с опаской. Я вспомнил, что я ж теперь свободен от всех обетов и клятв, можно бы принести снова… но что-то удержало. Я смогу оказаться полезнее, сказал я себе в оправдание, сохранив независимость. Несвободного могут послать навоз возить, привычное дело в мире, где еще нет автомобилей, зато все утопает в навозе, дает корм воробьям…
По ту сторону костра насыщались Ланзерот и священник. На миг показались одинаковыми, только они двое едят без жадности, соблюдают какие-то непонятные мне манеры, посматривают с одинаковой настороженностью.
Священник сказал сухо:
– Подвиги, чары… но как вырваться из-под власти этой проклятой омерзительной колдуньи доблестному Галахарду?
Я ответил почти так же суховато:
– Та власть… выглядит странно. Там сошлись две равные силы. Она не может сломить его волю… он просто святой!.. а у него недостает силы, чтобы вырваться из оков ее воли.
Бернард спросил угрюмо:
– А ты в самом деле ничего не мог? Ведь ты въехал и выехал свободно. Или пришлось прорываться обратно с боем? Ты говори, не скрывай.
– Нет, – ответил я честно. – Никакого приворотного зелья, никаких ядов, никто не подстерегал за дверью с отравленным кинжалом в руке или в зубах. Похоже, все силы волшебницы брошены на битву с Галахардом.
Рудольф и Асмер переглянулись, Рудольф проворчал:
– Неплохая там битва. Я бы не отказался побыть и побежденным.
– Ну-ну, – оборвал Бернард сурово. – Даже шутить нельзя с такими делами! Падать легко, выкарабкиваться из геенны огненной трудно. Потому Галахард и держится изо всех сил, не делает и шага.
Священник побледнел от гнева. Ланзерот положил широкую ладонь на его тонкую птичью лапку, предостерегающе сжал. Священник открыл и закрыл рот, но Ланзерот настойчиво потряхивал его ладонь, и священник только выговорил зло:
– Несчастные слепцы!.. Поздно будет раскаиваться, когда в котле… А эта волшебница – просто старая мерзкая тварь, гада подземная! Ей лет сто, если не тысяча.