Ричард - герой полей
Шрифт:
Вывод №З - власть безукоризненно устойчива, ибо не несет полноты ответственности, сохраняя свою величину, как силу подачи ума всякому нижестоящему в ряду всякой бытности. И она же незаконно творима, ибо существует вне поддержки самого населения.
Итак, мы несколько разобрали суть приоритетов власти и, теперь, продвинемся далее в нашем рассказе, чтобы в дальнейшем сформулировать саму тезисную доктрину всякой власти, дабы лучше разбираться в ней самой и понимать суть ее принципов.
Но
Место действия не обозначено, да оно и так, думаю, ясно.
Потому, откажемся от всякой исторической привязанности и будем вдумываться только в то, что происходило тогда и, по сути, происходит сейчас.
ГЛАВА ВТОРАЯ
НА КОНЕ
Я прошел вслед за все еще что-то лепечущим себе под нос хозяином, и вскоре мы оказались на улице. Солнце так ярко ослепило мне глаза, что я даже закрыл их на секунду. Но в ту же минуту открыл и посмотрел, куда же пришли.
Это было помещение на двоих.
Тоесть, на человека и лошадь. Убранства никакого не было, но стоял конь и дико блестел глазами, фыркая иногда, да еще притопывая копытами.
Я сразу оценил его достоинства. Это был рабочий конь. На него можно было смело водружаться даже без седла. Кожа его лоснилась, и сам весь он аж блестел.
На нем не было никакой сбруи, и я спросил почему. Хозяин что-то объяснил мне, но я так толком и не понял.
– Сколько?
– спросил я резко и потряс небольшой кошель у себя под левой рукой.
Хозяин взглянул на то, что имелось, и отрицательно покачал головой, давая всем видом понять, что этого мало.
Я хотел уже было его пристукнуть, как муху у себя на колене, но вовремя остановился.
Он видимо почувствовал это и сильно испугался, мигом упав на колени, моля о пощаде.
– Ладно, - сказал я негромко, - на, бери. И этого хватит, иначе можешь остаться без головы.
Я стукнул ногой ему под зад, повернул к себе и одним рывком бросил кошель ему в лицо.
Хозяин жадно ухватился за деньги, а я, молча, вывел купленного коня из стойбища.
Конечно, за такого красавца я отдал ему совсем мало, но где мне взять еще, если больше не было вовсе.
– Платили бы больше, дал бы, - сказал я тогда почему-то сам себе и со злостью захлопнул ногой зa собой ворота.
Все-таки кое-какие угрызения прокрадывались в мою голову и временами становилось не но себе.
Хотя жалеть хозяина особо-то не было нужды. Наверняка, конь где-то приблудился, потеряв навечно своего всадника, а он его просто поймал, затем, конечно же, выдал за своего.
"Все ворье", - подумал я тут же, ведя за собой коня за узды, которые были у меня с собой.
Теперь, уже никто не скажет, что это не моя лошадь, да, собственно, и спрашивать-то некому у тевтона. Разве что, его потерял такой же. Но это уже – его дело. Как потерял - так и доставай.
Надо сказать, что платили нам не особо много, хотя и не мало.
Но то ли жизнь такая была расходная, то ли еще что-то, но денег всегда недоставало. Потому, довольствовались днем сегодняшним, так как назавтра можно и вовсе было перебраться на другой свет.
Понимали это, конечно, и те, кто нанимал, не особо заботясь о своевременной оплате.
Эти деньги, что я отдал, были вручены мне еще при заключении договора, и больше пока за девять дней никто не предлагал.
Считали, что пока хватит нам на стойбище, да на еду, а там - посмотрим.
Отмечу также, что за все платили мы сами. Таковы всегда или почти всегда были условия нанимателя.
Этим он хоть как-то компенсировал свои расходы. Созывал простых и они готовили еду. Так же что-то получали, но то были вовсе огрызки, или что от нас осталось.
Потому, наниматель мало-то и страдал, если дело касалось особо не продолжительной войны.
Да даже в долгих затянувшихся битвах, он также не оставался в накладе.
Часть тевтонов все равно гибла. Значит, платить не надо. Добычу же, в основном, забирал наниматель, оставляя тевтонам лишь небольшую часть, которая и являлась им вознаграждением по расторжению договора.
Вобщем, потери в основном несли сами тевтоны, да еще приблудившие рыцари, которым также хотелось подзаработать.
А богатели все те, кто нанимал. Потому, нанимать было выгоднее, чем защищаться. Хотя были и такие храбрецы.
По большей части, если узнавали, что кто-то идет на них войной, то попросту убегали, забирая свои ценности с собой. Потом где-то оседали в другом месте. Меняли имена, одежды и даже обривали бороды, усы или красили их.
Так же поступали и дамы, члены их семей.
Вот так и жили все в постоянном страхе и заботе о себе. Конечно, были и такие, которые искали защиту у более высоких лиц: королей, герцогов и им приравненных. У тех, конечно же, было побольше возможностей и воинов они своих имели.
Но за такую защиту приходилось дорого платить. Иногда, она могла обойтись еще более, чем дорогим.
Но со всем приходилось мириться. Смерть восставала над жизнью и роняла ее целиком, невзирая на ранги, богатства и состояния. Она проносилась порою словно вихрь, унося с