Ричард III. Последний Плантагенет
Шрифт:
Френсис на удивление точно передал интонации. А уж какую скорчил рожу! Дик упал на подушку, спрятав лицо в ладонях, и безуспешно пытался сдержать хохот.
– Хватит!.. – сквозь смех выдавил он. – Мне и так плохо!
– Э, нет, – заметил виконт. – Тебе хорошо. Допивай и пошли. Нельзя пропускать пиры, особенно когда они устраиваются в твою честь.
Дик окончательно подавил приступ смеха и встал. Голова уже не болела, лишь кружилась немного.
– Только обожди с вином, пока не объявят победителей, – предупредил Френсис. – Не слишком налегай на мясо и, если почувствуешь слабость, немедленно скажи, – наверняка, прежде чем прийти в покои Глостера, друг разыскал лекаря и расспросил со всей тщательностью. Советы благообразного старца, которые тот втолковывал младшему Йорку, совпадали с распоряжениями Ловелла слово в слово. – Зато потом дай себе волю. Если понадобится, я тебя обратно потащу на собственной спине.
Под громкую музыку труб рыцари вступили в зал, где уже накрыли столы. Облаченные в яркие одежды мужчины занимали места под знаменами со своими гербами. Самым храбрым и отличившимся отводились наиболее почетные.
Дик с радостью понял, что сидеть будет рядом с другом. Ловелл располагался всего через несколько человек от него. При желании они даже могли перекинуться парой фраз. Глостер старался не пить вина, как советовал лекарь. Смотреть на еду не тянуло вовсе. Прислушиваться к разговорам оказалось намного интереснее, чем есть и пить.
– А что Людовик? Народ его не жалует и предпочитает Филиппа, – заметил сосед слева, высокий темноволосый рыцарь вдвое старше Ричарда. – Франция слишком раздроблена и вряд ли в состоянии диктовать свою волю.
– Сейчас, возможно, – возразил сидящий напротив мужчина. Светлые волосы рассыпались по плечам. Острый взгляд серо-голубых глаз устремлен на собеседника, но и на всех сидящих в непосредственной близости. Рыцарь словно постоянно следил, не находится ли рядом какой-нибудь его враг. – Но Людовик хитер.
– Он трус! – вклинился в разговор еще один рыцарь, небольшого роста, зато широкий в плечах.
– И именно это делает Людовика особенно опасным, – произнес светловолосый и неожиданно обратился к Дику: – Таких людей нельзя недооценивать, мой юный принц, помните об этом.
– Помилуйте, зачем мне опасаться того, кого я даже не знаю? – Ричард хотел отшутиться, но улыбка невольно померкла, стоило холодно-стальному взгляду пробежаться по его лицу.
Некоторое время незнакомый рыцарь вглядывался, словно стремясь прочесть мысли Ричарда, затем ответил:
– Зато он знает вас. И более того, вы мешаете ему.
– Чем же? – рассмеялся рыцарь слева.
Светловолосый не обернулся, продолжая смотреть на Дика и говорить только с ним одним:
– Вы забыли об исконных землях Плантагенетов…
– И мы отвоюем их! – воскликнул Ричард.
– Непременно!
– Да!
– Во имя Англии! – поддержали его сидящие поблизости рыцари.
– Вот вы и ответили на собственный вопрос, мой юный принц, – заметил светловолосый. – Именно потому не удивляйтесь, когда король Франции попытается сжить вас с братьями со свету. Он ненавидит вас уже сейчас, в день вашего триумфа.
Дик вздрогнул. Слова неизвестного показались дурным пророчеством:
– Я сделаю все от меня зависящее…
– Непременно, – рыцарь поднялся и спешно вышел из зала.
– Кто он? – голос дрогнул, но Дик даже не заметил этого.
– Гвэндин Довад, – пожал плечами кто-то из сотрапезников.
– Не обращайте внимания на его слова, – усмехнулся темноволосый слева. – Все шотландцы безумны.
Ричард вздрогнул вторично. В голове молотом отдавалось: «Неизвестно, что взбредет в голову этому сброду»… Неужели и то нападение разбойников могло оказаться покушением со стороны французского короля?.. Нет! Это невозможно. Как можно убивать исподтишка тех, кто лично тебе не сделал ничего плохого?!
– Я должен поговорить с ним, – он собрался последовать за шотландцем, но трубы возвестили о приостановке пиршества. Пришлось остаться на месте.
Герольды торжественно представили дамам самых достойных рыцарей. Услышав свое имя, юноша поднялся со своего места, чтобы на него могли посмотреть. По залу пронесся удивленный шепот, а Уорвик, как и обещал, во всеуслышание объявил Ричарда констеблем Корф-Кастла.
Все время чествования Дик не отводил взгляда от Анны. Девочка сидела рядом с сестрой и улыбалась. Пусть не она оказалась избранной королевой турнира, это не значило ничего. Для Ричарда она являлась большим – дамой сердца.
Со своего места поднялась Изабелла и, плавно прошествовав по залу, одарила призами коленопреклоненных рыцарей. К каждому из них она обращалась с особой похвальной речью.
Изначально участники турниров не только демонстрировали свою доблесть и отвагу. Рыцари могли и неплохо улучшить свои дела. Победитель получал доспехи и лошадь проигравшего соперника. Их стоимость ценилась невероятно высоко, колеблясь от тридцати до пятидесяти голов скота. Более того, в плен брали и самого поверженного в надежде получить за него выкуп.
Знаменитый Уильям Маршалл, возглавивший впоследствии конную стражу короля, сколотил на турнирах целое состояние. За десяток месяцев 1177 года он пленил сто три соперника.
Лишь в XIII веке этот обычай стал символическим: победитель получал только часть доспеха, например шпору или плюмаж шлема. Но в это же время устроители турниров стали награждать победителей из своих средств. Подарки были почетными и часто дорогостоящими: доспехи, боевые лошади, оружие, кубки, охотничьи соколы. Уорвик тоже не поскупился.
Френсис получил пиршественную чашу, инкрустированную драгоценными камнями. Дик – дагу в посеребренных ножнах, усыпанных россыпью сапфиров и диамантов. Раньше кинжал для левой руки, как окрестили его испанцы, считался оружием простолюдинов, но с началом века стал распространен среди рыцарей. В Англии основным его применением стал удар милосердия, прекращающий муки смертельно раненного противника. Ричард обнажил клинок. Тот оказался узок и короток и казался особенно хрупким в сравнении с усиленной гардой.