Риф, или Там, где разбивается счастье
Шрифт:
— А я не представлял, что еду сюда, чтобы услышать это от тебя! — Он шагнул ближе, поймал развевающийся конец ее шарфа и поднес к губам. — Но теперь я знаю, что ты чувствуешь… знаю, — сказал он с улыбкой.
— Знаешь?
— Что это не пустяк. Теперь ты можешь спрашивать меня о чем хочешь! Это все, о чем я хотел просить тебя.
Долгое мгновение они молча смотрели друг на друга. Она увидела, что радостные его глаза посерьезнели и потемнели от неистовой страсти. Он наклонился и поцеловал ее, и она сидела, словно сложила крылья.
XII
Естественным образом их разговор по дороге обратно к дому перешел на тему будущего.
Анна не стремилась
Дарроу желал использовать свои дипломатические возможности для изучения определенных экономических и социальных проблем, надеясь рано или поздно осветить эту тему в печати; с каковой целью он попросил о назначении в Южную Америку — и получил его. Анна была готова последовать за ним, куда бы его ни послали, и не возражала против того, чтобы новые виды, как и новые мысли, отрезали ее от прошлого. Необходимо было, и без недомолвок, обсудить, что делать с Эффи и ее учебой; и, соответственно поразмыслив, она не увидела причины, почему, при самой серьезной озабоченности этой проблемой, нельзя примирить ту с требованиями карьеры Дарроу. Было очевидно, что Эффи можно оставить на мадам де Шантель, пока пара не устроит свою жизнь; и затем, коль скоро служебные обязанности будущего отчима требуют от него пребывания в дальних краях, Эффи будет делить свои годы между Живром и антиподами.
Что до Оуэна, который двумя годами ранее стал совершеннолетним и скоро должен был достичь возраста, установленного законом для вступления в отцовское наследство, то с этой даты опекунство мачехи превращалось в дружескую заботу о его благосостоянии. Это сулило немедленную реализацию желаний Дарроу, и не было причины, по которой он не мог бы жениться в те шесть недель, что оставались до его отъезда.
Они вышли из леса на открытый простор сада. Полуденное солнце золотило бронзовые бока тисов. Хризантемы, яблоки «рассет» на ветвях, шафранные и оранжевые, сияли, как цветы зачарованного леса, полосы красной бегонии, от багряной до бордовой, бежали, как бездымное низкое пламя, а над этим раскинувшимся ковром созвучно тянулась длинная стена дома, строгость линий которого смягчалась светящейся дымкой.
Дарроу стоял замерев, и Анна чувствовала, что его взгляд переходит от нее к окружающей их картине и возвращается к ее лицу.
— Ты уверена, что готова оставить Живр? Вы же просто созданы друг для друга!
— Ах, Живр… — Она внезапно замолчала, не договорив, с ощущением, будто слишком беспечный тон отдает в распоряжение Дарроу все ее прошлое; инстинктивно идя на попятную, она добавила: — Когда Оуэн женится, мне все равно придется оставить Живр.
— Когда Оуэн женится? Ну, похоже, это будет еще не скоро! Я хочу услышать, что до того времени ты не пожалеешь.
Она колебалась. Почему он так упорно заставляет ее раскрыть перед ним ее бедное тоскливое прошлое? Смутное чувство верности прошлому, желание сберечь то, что больше не могло причинить ей боль, заставило ее ответить уклончиво:
— Возможно, не будет никакого «до того времени». Оуэн может жениться довольно скоро.
Она не собиралась касаться этого предмета, поскольку пасынок взял с нее слово временно хранить это в тайне, но, поскольку близость отъезда Дарроу требовала срочно определиться с их собственными планами, она, в конце концов, неизбежно должна хотя бы намекнуть Дарроу на это.
— Оуэн женится? Надо же, он всегда казался мне фавном во фланелевом костюме! Надеюсь, он нашел себе дриаду. Легко может статься, что хоть одна да осталась в этих синих с золотым лесах.
— Я пока не могу сказать тебе, где он нашел свою дриаду, но она из таких, во всяком случае она подойдет лесам Живра лучше, чем я. Только могут быть трудности…
— Что ж! В этом возрасте не всегда все улаживается само собой.
Она помолчала, раздумывая.
— Так или иначе, Оуэн полон решимости преодолеть их, и я обещала помогать ему в этом.
Она продолжала объяснять, что выбор ее пасынка по разным причинам вряд ли получит одобрение бабушки:
— Ее необходимо подготовить, и я обещала это сделать. Знаешь, я всегда поддерживала его, и сейчас он очень рассчитывает на меня.
Ей показалось, что в восклицании Дарроу слышна легкая нотка раздражения, и спросила себя, не подозревает ли он снова ее в поиске повода для отсрочки.
— Но когда будущее Оуэна устроится, ты точно не попросишь, ради того, что называешь поддержкой, чтобы я опять уехал без тебя? — Он на ходу привлек ее к себе. — Оуэн поймет, если ты понимаешь. Поскольку он сам в таком же положении, я сдамся на его милость. Он поймет, что у меня преимущество претендовать на тебя; он даже не захочет, чтобы ты смотрела на это иначе.
— Оуэн все понимает, этого я не боюсь. Но его будущее еще не определено. Он очень молод для женитьбы — слишком молод, так его бабушка наверняка подумает, — и его выбор невесты вряд ли убедит ее в обратном.
— Неужели он выбрал первую попавшуюся?
— О нет! Но это не то, что мадам де Шантель назовет хорошей партией; даже не то, что я называю мудрым решением.
— И все же ты поддерживаешь его?
— И все же поддерживаю. — Она помолчала. — Поймешь ли ты меня? Больше всего я хочу для него, а позже для Эффи, чтобы они чувствовали себя свободными совершать собственные ошибки, и никогда, если возможно, чужие, под давлением. Даже если женитьба Оуэна — ошибка и за нее придется расплачиваться, верю, это будет ему наукой и он лишь повзрослеет в результате. Конечно, я не в силах заставить мадам де Шантель понять это, но могу напомнить ей, что при его характере — его порывистости, его странных периодах слабости и апатии — она способна вынудить его совершить какую-нибудь более серьезную ошибку, если сейчас расстроит его женитьбу.
— И ты намерена сообщить ей эту новость, как только она вернется из Уши?
— Как только найду способ это сделать. Она знает девушку, и та нравится ей — на это вся наша надежда. И однако в итоге это обстоятельство может быть куда опасней, все усложнить для нас, когда она узнает правду, чем если бы Оуэн выбрал незнакомую девушку. Ничего больше сказать не могу, пока не поговорю с ней: я обещала Оуэну никому не рассказывать. Все, что я прошу у тебя, — это дать мне время, хотя бы несколько дней. Она была на удивление «мила», как сама выразилась бы, по отношению к тебе и тому факту, что я вскоре должна буду покинуть Живр; но это опять-таки может осложнить положение Оуэна. Во всяком случае, ты понимаешь, правда же, почему мне так важно его поддержать? Для меня ведь будет невыносимо знать, что хоть капля моего счастья украдена у него, — как будто это капля, должная составлять счастье других людей! — Она стиснула руку Дарроу. — Я хочу, чтобы наша жизнь была как дом, в котором светятся все окна, чтобы гирлянды фонарей свисали с крыши и труб!