Рифы космоса (трилогия)
Шрифт:
— Эй, Скотт! — выдохнул он. — Смотри! Не вздумай прикасаться!
— Мое касание — это вечная жизнь, — глаза Скотта ярко и фанатично блестели, а в глухом голосе не осталось и следа человеческой теплоты и здравомыслия. — Этот шприц заряжен фузоритами-симбиотами. — Зажав в бескровном кулаке, он поднял сверкающее острие. — Форма жизни более древняя, чем наша галактика. Достаточно древняя, чтобы знать закон соединения. Циркулируя в твоих жилах, микроскопические симбиоты не дадут стареть и разрушаться твоему телу. Они сольют твой разум с их разумом и с разумом миллиардов других людей-симбиотов, с сознанием мыслящих солнц.
— Подожди-ка, Скотт. — Энди поднял, защищаясь, пустые руки и попробовал
— Забудем же наши одинокие эгоистические «я», — скрипел Соломон Скотт. — Вольемся в бесконечно длящийся союз… — удивительно проворно он сделал выпад, далеко вперед вытянув руку с золотой иглой. Квамодиан ухватил старика за похожее на палку запястье, почувствовав в руке невероятную силу. Игла дрожала, роняя желтые капли. Дикая сила все ближе и ближе пододвигала клинок к телу Квамодиана.
Энди задохнулся, хотел набрать в легкие воздуха и снова глотнул тошнотворной вони. Он кинулся к открытому люку, к свежему воздуху. Старик в серой рясе подставил ему подножку. Падая на металлическую стенку шлюза, он снова ухватился за тонкую, как трость, руку, сгибая ее и не давая игле коснуться горла.
— Забудь о Блуждающих Звездах! — хрипел Скотт. — Забудь…
Вдруг безумная сила его погасла, так же, как и клокочущий голос. Кость-палка упала с сухим хрустом. Длинная изможденная фигура, закутанная в серую рясу, безвольно села на пол. Из сломавшейся иглы, пронизавшей ткань капюшона, вытекали капли жидкого холодного огня.
Квамодиан бросил на эту сцену лишь один взгляд и, пошатываясь, выбрался из корабля на ледяной свежий воздух. Парящий рядом флаер подхватил его и с проворством отнес к краю рампы еще до того, как прибыли роботы-охранники. Он долго с благодарным чувством покоя отдыхал в кресле, дрожа в тепле кабины и не в состоянии никак отдышаться. Только потом он начал задавать вопросы.
— Охранники не могут выяснить, как удались Скотту выжить после встречи с Блуждающей Звездой, — сообщил ему флаер. — Они не могут также определить, как ему удалось вернуться на Эксион-4 и почему он приземлился именно здесь. Но они сообщают, что он мертв.
— Кажется… — Квамодиан замолчал, едва сдерживая волнение. — Кажется, это я его убил.
— Охранники изучили инцидент, — сказал флаер, — Они выяснили, что Скотт сам наткнулся на иглу шприца, которая пронзила его горло и вызвала смерть. Против вас не будет выдвинуто никаких обвинений.
— Но как могла игла убить его, — спросил Квамодиан, — если она содержала фузоритов-симбиотов?
— Но это не так, — сказал флаер. — Светящиеся фузориты в шприце не относятся к симб-разновидности. Это похожий вид, встречающийся в Рифах Космоса. В крови вашего вида они действуют как опаснейший яд. Охранники сделали заключение, что Скотт явился сюда, чтобы убить вас.
— Почему? — Квамодиан опять содрогнулся. — Почему меня?
— Охрана не располагает необходимыми записями относительно иррациональных типов поведения среди представителей вашего вида, подверженных саморазрушительным тенденциям, — протянул флаер. — Они могут ответить вам лишь по другим вопросам. Кто имел основание предотвратить вашу переброску на Землю?
— Клифф Хаук, наверное. — Квамодиан задумчиво нахмурился. — Больше, кажется, никто. Но Хаук за многие галактики отсюда. Все это ставит меня в тупик.
Флаер гудел две секунды.
— Охрана будет продолжать расследование этого
— Какой же?
— Если вы вернетесь в свое жилище и не будете его покидать, то вероятность преждевременного прекращения вашей жизни составит всего 0,2 процента. Если же вы будете продолжать путешествие на Землю, то вычисленная вероятность незаконного прекращения вашей жизни составит 89 процентов. Охрана рекомендует вам вернуться домой.
— Поблагодари охрану, — сказал Квамодиан. — Но Молли необходима помощь. — Он сел ровнее. — Вызови купол, — попросил он. — Справься, получили ли они для меня разрешение на внеочередную переброску на Землю.
Глава IV
Купол контроля сообщил, что просьба о предоставлении преимущества переброски была в надлежащий срок передана Альмалику, предводительствующему в многосоставном союзе звездного гражданина Лебедь. Пока ничего не было получено в ответ.
— Наберитесь терпения, сэр, — с симпатией добавил флаер. — Трудно подгонять мыслящее солнце. При сроке жизни в многие миллиарды лет у них собственная шкала времени.
Квамодиан что-то проворчал и принялся ждать, наблюдая, как роботы-охранники убирают тело мертвого Скотта и его ржавый корабль, и еще раз попытался разгадать загадку Сола Скотта.
Взятая сама по себе небольшая проповедь Скотта о соединении имела, странным образом, долю смысла. Вспоминая свое собственное детство, Квамодиан мог легко убедиться, что это подтверждал его собственный жизненный опыт. Появление на Земле фузоритов завершило века соперничества и конкуренции, открыв эру соединения. И всю жизнь Квамодиан метался между этими двумя возможностями.
Только сейчас ему пришло в голову, что Скотт, вероятно, был прав. Собственный и только собственный интерес был необходимым условием жизни первобытных охотников в джунглях, но даже самые примитивные из них умели действовать сообща. Конкуренция стала смертельной болезнью на более высоких ступенях цивилизации. Даже наисуровейшая терапия старого Плана Человека не могла излечить ее — даже с помощью взрывающегося железного кольца вокруг шеи любого самоуправляемого существа. Кризис назревал, и когда появились фузориты, большинство людей приветствовало их появление. Но Квамодиан решил не следовать за родителями и не присоединяться к новому симбиотическому союзу. Выросший в бурные годы переходной эпохи, он испытывал симпатию к обоим жизненным путям. Он стремился сохранить индивидуальную свободу даже ценой риска. Но он также стремился, и с не меньшей силой, к абсолютной безопасности и миру, который принесли фузориты. Испытывая острые и противоречивые эмоции, он наблюдал за концом старой человеческой цивилизации. Иногда с печалью видел, как почти каждая ее составляющая, будь то религия или философия, политика или бизнес, социальные установления или индивидуальные привычки, оказывались ненужными, глупыми или начисто неверными. Но зато с удовлетворением засвидетельствовал он конец войн, жадности, человеческой жестокости. Он обнаружил, что слишком любил как старое, так и новое, чтобы отказаться от одного ради другого. Вынужденный принимать собственное решение, когда его родители вошли в симбиоз Лебедя, он сначала решил встать на путь соревнования. Добиваясь высоких оценок в учебе, он выиграл стипендию Космического Скаута, что позволило ему покинуть людную Землю и войти в более напряженное и сложное существование трансгалактической цивилизации. Произошло это двадцать лет назад — если перевести универсальное время в старые единицы вращения Земли вокруг оси и Солнца.